— Среди мужчин нашей семьи это естественный ход вещей, сэр. Оба моих брата и я всегда набирали лишний вес перед тем, как начать расти. Мне представлялось, что я уже достаточно высок, но мой организм рассудил иначе. По всей вероятности, вернувшись домой на свадьбу брата, я окажусь на голову выше всех. — Кто знает, — осторожно покачал головой доктор Амикас. — Но после возобновления занятий ты должен каждую неделю приходить ко мне на прием. Твое выздоровление уникально, кадет Бурвиль, и я бы хотел подробно описать твой случай. Ты не возражаешь?
— Вовсе нет, сэр. Мой долг сделать все, чтобы помочь побыстрее покончить с чумой спеков.
Неделю спустя слуга принес мне письмо из Академии каваллы, и я долго смотрел на него, не решаясь вскрыть. Вдруг полковник Стит в последний момент захотел мне отомстить и я держу в руках очередной приказ об исключении? Но в конверте оказалось лишь официальное уведомление, что всем кадетам следует вернуться в казармы в течение пяти дней. Возобновлялся столь грубо прерванный учебный процесс, однако некоторым кадетам предстояло сменить казарму. Я долго смотрел на письмо, все еще не понимая, что самые страшные неприятности обошли меня стороной. Я остался в живых, сохранил здоровье и остался в Академии. И будущее, о котором я мечтал, все еще меня ждет.
Я направился в библиотеку и всю ночь провел за изучением военных дневников отца. Если он когда-нибудь и сомневался в правильности выбранного пути, то в дневниках я не нашел ни одного упоминания об этом. Отец писал, как и положено солдату, бесстрастно и точно. Его атаковали, он сражался, одержал победу, а на следующий день отряд двинулся дальше. Я снял с полки несколько более старых дневников. Неразборчивый почерк, выцветшие чернила, бесконечные описания сражений. И как только Эпини умудрилась их все прочитать? Большая часть записей была совершенно одинаковой, и меня поразило, как убийство людей может превратиться в привычное и скучное дело.
Ближе к утру дверь внезапно распахнулась, и на пороге застыл дядя со свечой в руке.
— Мне показалось, что в библиотеке кто-то ходит, — пробурчал он вместо приветствия.
Я начал расставлять дневники отца и других сыновей-солдат рода Бурвиль на полки, а дядя тем временем вошел в комнату и прикрыл дверь.
— Прошу меня простить, сэр. Я не хотел вас разбудить. Мне не удавалось заснуть, и я пришел сюда почитать.
Он сухо рассмеялся:
— Ну, если уж эти дневники тебя не усыпили, то с твоей бессонницей нужно обращаться к врачу.
— Да, сэр, трудно с вами не согласиться.
Мы немного помолчали, смущенно поглядывая друг на друга. — Я рад, что ты поправился, — наконец проговорил дядя.