Мольнар укоризненно посмотрел на меня и сказал, покачав головой:
— Это будет не жандармерия, товарищ, а новая полиция. Жандармерия защищала господ. А твоя обязанность будет заключаться в том, чтобы защищать народ… И по мере возможности помогать частям Советской Армии, которые ведут бои за освобождение всей нашей страны.
— Но ведь я ничего в этом не понимаю! Этак меня и епископом можно назначить…
— Что такое? Что он говорит? — спросил Головкин, видя, что я начинаю соглашаться.
Келемен перевел ему мои слова и упомянул, видимо, даже о епископской должности, так как майор громко рассмеялся.
— Точно такое положение было и у нас в страде, когда победила Октябрьская революция, — начал майор. — Очень многое из того, что нам тогда приходилось делать, мы не знали, не умели, но делали, учились в процессе работы. Рабочий, например, сегодня работал на заводе, а завтра его назначали командиром полка и отправляли на фронт. Понимаете? У нас министры — выходцы из рабочих и крестьян… Человек всему может научиться. И поверьте, это гораздо легче, чем выполнять приказы эксплуататоров. Вы меня понимаете?
— Ну вот видишь! — закивал Мольнар. — Не упрямься и соглашайся…
«А что на это скажут местные господа богатеи? — подумал я. — Ну, например, господин Холлоши и его приближенные или господин Полнер? Они нам такое подстроят, что крутиться будем».
Разумеется, о своих опасениях я умолчал, а товарищу майору сказал, что предложение его очень серьезное и потому мне нужно как следует подумать.
— Хорошо, хорошо, — согласился Головкин. — Завтра утром у меня здесь будет небольшое совещание. Приходите и вы.
Прощаясь, майор пожал мне руку и сказал:
— До свидания!
Мольнар вышел вслед за нами в коридор.
— Ты не больно-то тяни время: нам сейчас не до игры в прятки. Откровенно говоря, я тебя не понимаю. Чего ты тянешь?
— Я не тяну, просто…
Когда мы вышли во двор, то первым, кого я увидел, был Мишенька. Он сидел верхом на маленькой лошадке, и ноги у него чуть ли не по земле волочились.
— Здравствуйте, здравствуйте! — закричал он нам, не слезая с лошади.
За воротами мы распрощались и разошлись по домам. Йошке Козме некуда было идти, и я предложил ему временно пожить у нас. Он пошел со мной. Пока мы шли, он уговаривал меня:
— Соглашайся ты. Начальником полиции будешь… Слышишь? Это большая должность. Если бы мне предложили, я бы не стал ломаться.
С волнением взялся я за ручку калитки родного дома.
— Фери! — услышал я крик из окошка, и в тот же миг вся наша семья выскочила из дому: впереди мама, за ней Шандор, его жена и их детишки.