В бреду я, как наяву, вижу различные картины из далекого и недавнего прошлого. Вот надо мной склонилась мама. Из ее больших серых глаз выкатываются крупные горошины слез. И тут же маму заслоняет бегущий по склону холма Даниэль, который на бегу показывает рукой, куда скрылись диверсанты… Затем я вижу себя в комнате с белыми стенами. В воздухе сладковато пахнет лекарствами. Седовласый врач-полковник держит в руках шприц. Вот он, покраснев от злости, кричит мне, что ему нужна не моя бумажка, а сам раненый. Затем я вижу, как Бубик подает команду «Смирно!» и уводит со двора полиции ребят, построенных в колонну по два, на улицу вслед за лейтенантом Григоренко… Но тут же снова чувствую, как куда-то проваливаюсь, а сердце мое и голова разрываются от ужасной боли…
Впервые я пришел в себя только спустя две недели после ранения. В первый момент я боялся открыть глаза, не соображал, что со мной случилось и где я нахожусь… Затем я услышал скрип двери и чей-то голос, который произнес по-русски несколько слов, но я разобрал только одно: «окно». Видимо, кому-то что-то нужно было сделать с окном… А через секунду я почувствовал, что в комнату вошла мама.
«Мама!» — хотел я крикнуть, а вслух еле слышно прошептал:
— Мамочка…
Мама схватила мою руку и прижала ее к своему сердцу.
— Фери! — со слезами в голосе причитала она. — Паршивый мальчишка, как же ты всех нас перепугал…
Спустя несколько минут я узнаю о том, что меня ранило в голову осколком. Майор Головкин сам отвез меня в госпиталь. По дороге он все время торопил шофера: «Гони быстрее! Быстрее!». А в госпитале старый врач сделал со мной прямо-таки невозможное… Чудо, да и только!
Через несколько недель я в первый раз встал с постели. Правда, всего на минуту, но все же встал.
Ноги у меня дрожали, как будто были чужими, в голове стоял страшный шум. Но это ничего, я был безумно рад, что жив и нахожусь в родном селе.
Ярко светит солнце. Стоит удивительная тишина, которую не нарушают ни стрельба, ни грохот танков, ни топот ног пехоты. На каштанах, растущих перед замком, набухают почки. В лавочке бакалейщика Шипоша работают каменщики. Мимо лавочки проходит мужчина с винтовкой за плечами. Он очень похож на Габора Шуйома… Удивительно похож…
А немного позднее во дворе замка собралось много народу. На небольшой импровизированной трибуне стоит учитель Фекете и декламирует стихотворение Петефи «Встань, мадьяр!». Его голос слышен даже через закрытые окна. В двух шеренгах замерли в строю мои ребята, все, как один, в серых шинелях, в одинаковых шапках, с винтовками у ноги. Стоят, не шелохнутся. Что бы я не дал, чтобы стоять вместе с ними! Однако врач-чародей не очень охотно допускает ко мне даже посетителей. Правда, сегодня он обещал пустить, сказал, что в день юбилея венгерской свободы он может разрешить моим друзьям навестить меня при условии, что я буду хорошо себя вести.