В дверях показался Жига Мольнар.
— Вот хорошо-то! — радостно воскликнул он. — Наконец-то нас к тебе допустили!
Подойдя ко мне, он расцеловал меня в обе щеки, уколов своими усами.
Тут в палате появился врач-полковник и выпроводил всех моих посетителей в коридор, сказав, что теперь он разрешит им чаще навещать меня.
Два дня назад я снова принял полицию.
К моему приходу Бубик навел в здании такой порядок, какого не бывает даже в доме невесты перед свадьбой. Ребята побелили стены известкой, натерли пол. Дорожки во дворе обложили галькой.
Как только я вошел в ворота, сержант Янош Бубик громко подал команду:
— Для встречи с фронта слушай: на караул!
Команду эту ставшие в строй полицейские выполнили хорошо, только конец встречи получился не таким, как его задумал Бубик. Взяв винтовки «на ремень», все сгрудились вокруг меня: одни обнимали, другие жали руки…
К десяти часам меня, как члена национального комитета, пригласили в сельскую управу на торжественное заседание.
«Заседать! — с опаской подумал я. — Придется и этому учиться».
Перед началом заседания Жига Мольнар сказал мне, что кроме национального комитета я вошел в группу коммунистов и поэтому должен голосовать за решение коммунистов.
В здании сельской управы меня ждало много неожиданностей. Приняли меня очень хорошо, я бы даже сказал, тепло. Члены комитета поинтересовались, как я себя чувствую. Когда же я сел на стул, то тут, к огромному своему удивлению, увидел, что сижу за столом напротив Михая Рушки.
«Эге! — мелькнуло у меня в голове. — А как сюда попал этот Рушка? Что ему тут нужно? С его-то богатством и двумястами хольдов земли?»
Чуть позже Рушка попросил слова. В выступлении он упомянул о каком-то соглашении «Об участии всех существующих партий в жизни страны» и о том, что, согласно этому документу, по его мнению, и в полиции должны быть представители от всех партий…
«Так вот он куда метит! — подумал я. — Интересно, где ты был, когда мы с оружием в руках защищали новый порядок? Тогда ты не просился на фронт!»
Жига Мольнар спокойно ответил Рушке, что с этим вопросом мы разберемся несколько позже.
«Уж не тронулся ли Жига? Что он говорит? — забеспокоился я. — О каком разбирательстве может быть разговор?» С этого момента я даже стал невнимательно слушать выступления других.
— Что ты хочешь разбирать?! — напал я на Мольнара, когда мы остались вдвоем.
Жига посмотрел на меня и улыбнулся:
— Не беспокойся! Все будет как нужно… Ты, дорогой товарищ, многого еще не знаешь. Узнаешь со временем. Фронт передвинулся далеко на запад, однако это не означает, что борьба прекратилась. Борьба продолжается, только иными средствами, и теперь мы не всегда видим своего противника…