— Салаи! — крикнул он, обернувшись назад. — Здесь венгры!
Похоже, что яма была естественной выемкой размером с бомбовую воронку — метров восьми — десяти в диаметре, — только более мелкой. Находилась она меж двух каменистых холмов, возле широкой проселочной дороги, по сторонам которой не росло ни одного деревца. Дорога сбегала с гор к реке. Талые воды, стекающие по склону холма, и дожди размыли стенки ямы. Возможно, когда-то из нее брали камень, а засыпать забыли. По краям ямы росло несколько уродливых кустов боярышника. Местность вокруг каменистая. Из-под снега — его выпало не много — то тут, то там виднелись грязно-желтые обломки песчаника.
— Пожрать есть что-нибудь? — спросил Бодра.
Пятеро парней лежали на краю ямы, словно на носу лодки, лицом на юго-восток. У четверых были винтовки, а пятый, с огненно-рыжими волосами, припал к пулемету, ствол которого смотрел на дорогу. Губы у парней были синими от холода, а уши подозрительно белели. Все обмундирование на них, от шапок до сапог с короткими голенищами, новенькое, с иголочки, рукава не по росту больших шинелей подогнуты.
«Окоченевшие маленькие кретины играют тут в солдатики, вместо того чтобы разбежаться по домам, в тепло».
На дне ямы, словно поленья, лежали десятка два фаустпатронов.
Бодра пожалел, что не поздоровался с ребятами, как-то не догадался. Вот уже трое суток, как он стал туго соображать. В голове ужасный шум, который не проходит со дня боя за переправу.
Командир роты говорил, что все это не так страшно: всего-навсего разведка боем. О наступлении русских и речи быть не может. Мы, мол, ребята, и не в таких переделках побывали. Важно продержаться минут десять, не больше, а там русские сами отойдут на противоположный берег. Он прямо так и сказал, слово в слово. Откуда он это взял? Неизвестно. Однако сказал. Ну да теперь уже все равно. Сейчас самое важное — наесться. Любой ценой. Трое суток у них крошки во рту не было в этой богом проклятой, словно вымершей пустыне. От голода он так ослаб, что временами у него начиналось сильное головокружение.
— Вы что, оглохли?!
Парень, лежавший ближе всех, с краю, что-то произнес окоченевшими губами, но ветер отнес слова в сторону.
— Что такое? — Бодра наклонился.
— Вон Вереша спросите, — повторил парень.
Вереш отвечать не спешил. Он внимательно осматривал Салаи, подошедшего к яме. Левую щеку Салаи подставил ветру, а правую прикрыл воротником шинели, придерживая его рукой.
На вид Верешу можно было дать лет шестнадцать, не больше. Парень был рослым, но скорее широким в кости, чем толстым. У него были нежные губы и густые волосы, выбивающиеся из-под шапки.