Бодра схватил Салаи в охапку.
— Чтобы я больше такого не слышал! Ни разу! — Он уложил Салаи на скамейку, но тот не мог лежать и, вскочив на ноги, заметался по кухне, издавая такие стоны, что у парней мороз прошел по коже. Затем он выскочил из дома во двор, на холод. Там он быстро успокоился: как только лицо остыло, боль моментально прошла.
— Я здесь лягу, — сказал он Бодре.
— Можно, — согласился старик, — только не во дворе, а в сарае. Там на соломке неплохо будет.
Ему постлали в сарае. Салаи лег. Его хорошенько укрыли соломой, оставив открытым только лицо. Он сразу же заснул. Затем солдаты наносили в кладовую сена и стали готовиться ко сну.
— Долго он не протянет, — сказал старик о Салаи.
Бодра набросился на него:
— Замолчи! Мать вашу за ногу! Неужели поблизости нет врача?
— Есть, — ответил старик. — И в Миклошде есть, и в Горозе, но привести его сюда в такое время будет нелегко.
— Я приведу, — решительно заявил Бодра.
Утром, когда все встали и привели себя в порядок, унтер-офицер вынул записную книжку в, вырвав из нее листок, нарисовал на нем карандашом круг, похожий на каравай хлеба.
— Допустим, это «каменная скамеечка королевны». Вот в этой точке находимся мы. Покажите, где Миклошд, а где Гороза.
Старик наклонился над плечом Бодры и дважды ткнул пальцем в листок, потом еще раз.
— Это вот Черхаза, — сказал он. — Там, правда, врача нет, но вам скажут, где его искать.
Яри протянул Бодре банку консервов.
Заметив протестующий жест унтера, парень сказал:
— У нас еще есть. Вереш вам сейчас сам скажет… Мы с вами пойдем!
Вереш полночи проворочался на сене без сна. Ему хотелось убить Бодру, он даже обдумывал, куда всадить нож. Но с каждым новым придуманным вариантом гнев его все больше утихал и в голову приходили совсем другие мысли.
«Странный человек этот Бодра: вместо того чтобы спасать собственную шкуру и разыскивать роту, он сначала идет за врачом. Для него это самое важное. И все это без нашей помощи. Бодра не может оставить товарища в беде. А нас бросили в этой вонючей яме. Никто даже не удосужился крикнуть, когда все отступали: «Эй вы, скоты, чего ждете? Здесь ведь никого уже нет!»
— А чего мне говорить, — буркнул Вереш, — когда ты уже все сказал?
Унтер-офицер пожал плечами:
— Как хотите.
Увидев, что Вереш снова распределяет фаустпатроны между солдатами, Бодра подумал: «Да он, никак, начисто тронулся! На кой черт ребятам тащить эти печные трубы? Если бы у него была пушка, он и ее приказал бы взять с собой». Однако он промолчал — пусть делает что хочет. Он ничего не сказал и тогда, когда Вереш, сунув в сумку три магазина с патронами, взвалил себе на плечо тяжеленный пулемет.