Мишкеи впервые позволил себе не согласиться с Пато.
— К осени мы введем севооборот на трех четвертях наших земель, — стал объяснять Мишкеи, догоняя Пато. — Но севооборот — это еще не самое главное. Современное хозяйство складывается из таких факторов, как денежные средства, техника, обработка почвы и так далее…
Он едва сдержался, чтобы не сказать: «В этом-то я разбираюсь лучше». Однако Пато понял это и так. Он искоса взглянул на агронома, и на его губах вновь промелькнула снисходительная улыбка. Словно отвечая Мишкеи, он добавил:
— Я, конечно, всего-навсего простой крестьянин.
— Я тоже! Уж не думаете ли вы, что у моего отца была тысяча хольдов земли? Ни хольда… Батраком он был. А я работал с ним.
Пато кивнул.
— Значит, батрак… — проговорил он тихо.
— Батрак тоже крестьянин!
— Да…
— Приходилось мне и мотыгой махать, и косой! — Мишкеи вдруг показалось, что разговор стал походить на ссору, и он махнул рукой: — Давно это было и прошло… Пять лет назад я окончил академию. Это мое третье место работы, а хотелось бы уже закрепиться.
— Родители живы?
— Нет.
— Женат?
Мишкеи нехотя ответил:
— Нет. Собирался жениться, не получилось. А потом все времени не было.
Мишкеи даже рассердился, что вопросы задает Пато, а не он, и тут же невольно вспомнил, как он в свое время хотел жениться. Вспомнил всех девиц, какие у него были, встречи с ними и переживания… В душе Мишкеи сознавал, что все его любовные истории можно считать всего лишь эпизодами. Правда, одну из них, бойкую светловолосую крестьянскую девушку, он любил по-настоящему и ради нее готов был на все. В ту пору было ему двадцать лет и он работал кучером у одного барина. Однако свадьбы не получилось, так как его призвали в армию. А когда он демобилизовался, девушка уже вышла замуж, не дождавшись его.
Обычная печальная история, но с нее началось все. С тех пор всех женщин, которые встречались ему на пути, он всегда сравнивал с той светловолосой девушкой, но все было, как говорят, не то… Так шли годы, а он по-прежнему искал в каждой женщине ту самую девушку, которой для него уже не существовало.
И вдруг Мишкеи ощутил прилив ненависти к Пато, у которого была такая красивая жена.
— Это тоже нехорошо, — проговорил Пато, выпятив губы.
— Что нехорошо?
— Холостяком жить.
— Вот как! А что еще нехорошо?
Пато пожал плечами и, медленно ступая, обошел чахлые кустики.
— А у меня вот жена есть, — вдруг сказал он с дрожью в голосе, — а детей нет…
— Нет? Почему?
Пато на это ничего не ответил, но сразу как-то сник и показался гораздо старше и очень уставшим, совсем не таким, каким был в конторе два дня назад. Однако Мишкеи не испытал к нему жалости. «Так и надо этому старику! — подумал он. — Зачем связался с девчонкой?..» И мысленно представил себе Мариш, будто она сейчас стояла прямо перед ним на обочине дороги. Руки сунула в карманы кофты, грудь ходит ходуном… Кровь ударила ему в голову. Эта женщина волновала его. Стоило Мишкеи вспомнить лицо Мариш, которое тогда, в конторе, на мгновение вдруг озарилось надеждой, как ему еще сильнее захотелось обладать ею.