«Нет, — промелькнуло у него в голове, — Мариш не виновата в том, что у них нет детей. Такая баба способна родить хоть десятерых, она вся создана для любви и материнства».
Когда они подошли к селу, Пато, протянув руку, сказал:
— Всего хорошего. После обеда я зайду в правление.
— Я буду вам нужен?
— Возможно… хотя у вас и без меня работы много.
Мишкеи отпустил руку Пато и заметил:
— Дел всегда хватает. Интересный вы человек, да и жена ваша тоже. Со временем познакомимся поближе.
Последняя фраза нечаянно сорвалась с его губ, и Мишкеи сразу же пожалел, что сказал это. Он готов был убить себя.
Приветливое лицо Пато сразу же сделалось подозрительным.
— Слишком молодая? — спросил он чуть ли не с ненавистью.
Мишкеи вспыхнул:
— Я этого не говорил! — Он почти выкрикнул эти слова. — Какое мне дело до того, сколько лет вашей жене? Я только сказал, что она интересная!
Пато ничего не ответил. Прищурив глаза, он напряженно смотрел прямо перед собой. Багровый шрам на его лбу побледнел.
— Никакая она не интересная, — пробормотал он и, не взглянув на собеседника, направился домой.
Мишкеи долго смотрел на его удалявшуюся фигуру. «Отобью я ее у тебя, — в порыве злости подумал он, — хоть на одну ночь, но отобью…»
С того разговора прошла целая неделя, но Мишкеи ни разу не посчастливилось остаться с Мариш вдвоем. Он ходил за ней, как тень, будто у него другого дела и не было. В обеденный перерыв женщины обычно собирались в кучку, и все старания Мишкеи улучить момент, чтобы поговорить с Мариш, заканчивались ничем. Ему лишь приходилось объяснять женщинам, как пропалывать кукурузу или свеклу.
От Мишкеи не ускользнуло, что Мариш похорошела. Вырвавшись из своего домашнего мирка и оказавшись среди таких же, как она, крестьянок, Мариш стала чаще улыбаться и шутить. Выражение печали исчезло с ее лица, и Мишкеи только диву давался, как быстро она ожила. Суровость и замкнутость сменились доброжелательностью и любопытством. «Ей хорошо с людьми, — думал Мишкеи, — девушки называют ее Маришкой, и ей это нравится…» Работала она ловко и так споро, что остальные едва поспевали за ней. А когда кто-нибудь из них, уставая, кричал ей: «Мариш, не спеши!», ее, как ребенка, охватывала гордость. Она победно и счастливо улыбалась, как человек, познавший сладость похвалы.
Как-то раз в конце одной из таких бесед с женщинами к ним заглянул председатель. Он внимательно выслушал Мишкеи, а потом, взяв его под руку, повел по дороге в село.
— Ну, дружище, что я тебе говорил? Этот Пато — просто клад! Настоящий хозяин. Его не надо ни уговаривать, ни подгонять — все делает сам… Это у него в крови… Я, дружище, люблю таких работяг. Помню, и сам вкалывал на барина, черт бы его побрал! Но, знаешь, иногда и бывших батраков приходится подгонять: «Шевелись, а то заснешь на ходу». А эти Пато, видать, просто не способны лениться… Ты только взгляни на Мариш! Работает, как машина… Всем женщинам подает пример. Ну что ты на это скажешь?