Сюч молчал, кивая головой. Он долго смотрел на пол, потом, махнув рукой, как человек, который смирился с обстоятельствами, подошел вплотную к Теглашу и сказал:
— Тогда, товарищи, дайте мне какую-нибудь работу.
Старому металлисту понравилось такое поведение недавнего узника фашистского концлагеря. Едва успев освободиться, проделав путь в триста с лишним километров и узнав, что дальше ему пока проехать не удастся, он просит работу. Значит, Сюч прошел неплохую школу жизни. Сам товарищ Теглаш прошел «университеты», последним из которых была будапештская тюрьма на проспекте Маргит. На всякий случай он решил устроить Сючу экзамен.
Прямо, в лоб, поставленные вопросы, нескладные ответы, за которыми скрывается целое море страданий, — такова суть подобных экзаменов, столь частых в начале сорок пятого года.
— Почему тебя забрали в концлагерь?
— Я же сказал, что я коммунист.
— С какого времени?
— В ноябре восемнадцатого года я вернулся домой с итальянского фронта, тогда и вступил в партию.
— Так…
— Затем служил в венгерской Красной армии. Был ранен, потом попал в плен. Били меня там, и не раз… Потом работал как мог.
— Профессия?
— Слесарь по сельхозмашинам.
— Ну, тогда скажи, как ты понимаешь демократический централизм?
— А кто его знает!
— А что такое пролетарская диктатура?
— Это когда все принадлежит нам… Ну и… под зад дать буржуям.
— В основном правильно… Ну а пролетарский интернационализм?
— Да здравствуют Советы!
— Хорошо, правильно. Ну а во что ты веришь?
— Во что нужно.
— Ну а все же?
— Ну… что нам уже недолго осталось служить господам.
Вот в таком духе и продолжался этот импровизированный экзамен, то трогательный, то смешной. Ответы товарища Сюча были, конечно, весьма наивными… А просил он послать его не на какую-нибудь работу, а на пропагандистскую, агитатором.
— Видишь ли, товарищ, — начал было отговаривать его Теглаш, — для этого нужно очень много знать…
Сюч возразил:
— Почему? Разве я не могу разъяснить людям, кто друг и кто враг? Лучше могу, чем те, кто всему этому учился по книжкам!
Теглаш, пожалуй, и согласился бы со стариком, и стал бы Сюч агитатором, если бы не приближавшийся к тем местам фронт.
Теглаш разрешил старику спать в парткоме на старом диване, на обед и ужин он должен был получать картошку или фасоль. И вдруг секретаря срочно вызвали в штаб фронта. Вскоре он вернулся — весь в грязи, так как идти ему пришлось по обочине дороги, по которой сплошным потоком шли в сторону фронта батальоны из резерва командования.
Теглаш был сосредоточен и хмур.
— От нас требуется помощь, — кратко сказал он. — Временно, пока не подойдет подкрепление… Все солдаты ушли на фронт, некому даже охранять комендатуру… Кто согласен пойти в военизированную охрану?