Несколько минут мы молчали. Анжела не выдержала первой:
— Почему ты никогда об этом не говорил?
— А что здесь рассказывать? От этих воспоминаний я испытываю только боль и печаль, особенно, если учесть, что было потом.
— О чем это ты, Ричард?
— Понимаешь, командование сделало все, чтобы замять свою собственную серьезнейшую ошибку — то, что роту курсантов не присоединили к какому-нибудь местному соединению, а поставили отдельно на опасном направлении. Мы были обласканы знаками внимания: каждый получил Сиртисскую Медаль Чести, а я, Браун и Тейлор, кроме того, еще более высокие награды — Серебряные Солнечные Вспышки, Шарля, Марину и Джорджа посмертно наградили тоже Солнечными Вспышками, только Золотыми. Все это было чудесно — яркая церемония, присутствие самого герцога Хасека-Девиона, напыщенные речи. Вот только отрезвление наступило быстро.
— Почему?
— Прежде всего — Старк. Командованию нужен был «козел отпущения», на которого можно все свалить, вот наш инструктор таковым и стал. Его разжаловали до майора и перевели из академии в полевую часть. Это было несправедливо. Да, он допустил ряд промахов, командуя нами, но большинство из них были связаны с тем, что он недостаточно хорошо знал нас, наши возможности и взаимоотношения. Он пришел в академию буквально за месяц до злополучной отправки на Силену. Это назначение должно было стать последним в его карьере, обеспечив спокойную выслугу лет до пенсии. То был прожженный вояка, но командовать он привык опытными ветеранами, а не новичками, к тому же более крупными соединениями. Да и вообще, наша рота была составлена очень неудачно, так как половина роты имела «Хамелеоны», не предназначавшиеся для боев. А уж это был просчет руководства академии. Конечно, когда нас отправляли, то это преподносилось даже как преимущество — мол курсанты будут управлять в бою теми машинами, к которым привыкли, что повысит их эффективность. Но ведь «Хамелионы» это учебые мехи, они специально предназначены, чтобы научить мехвоина-новичка тщательно следить за нагревом меха. Именно поэтому на машине при мощном энергетическом арсенале установлено слишком мало радиаторов. Понятно, что в пыла боя кадеты забывали контролировать температуру и часто допускали перегрев и резкое снижение эффективности меха, а то и его аварийное отключение. А это ставило под угрозу их жизни, зато сильно облегчало положение пиратов. У нас также не было достаточного количества мехов дальней поддержки. И почему нельзя было включить в состав роты хотя бы одного штурмового «Крокетта»? В машинном парке академии были такие мехи. Если бы, например, Паскаль управляла бы именно им, то трагедии последних минут боя удалось избежать. Она бы с легкостью в одиночку разгромила бы все разведкопье пиратов. С другой стороны, даже если бы наш командир включил бы штурмовика в ту часть роты, которую вывел в поле, то и тогда результат сражения, полагаю, был бы для нас не так трагичен. «Хамелеоны» просто получили бы менее серьезные повреждения и могли бы вовремя успеть на выручку Марине и Джорджу. Да, Старк допустил несколько тактических просчетов и должен был понести наказание за них, но не в одиночестве. Его вина как раз была минимальна. Но больше всего меня поразило отношение к Тейлор. Дело в том, что лечение так и не смогло помочь ей до конца — ее ноги пришлось заменить на протезы, она теперь едва передвигается. О военной карьере пришлось забыть, даже о месте техника, а ведь это была мечта всей ее жизни. Конечно, благодаря высокой награде, она получила значительные льготы и в образовании, и в медобеспечении, так что смогла устроить свою судьбу достаточно неплохо. Но о ней забыли. Ее навещали лишь несколько кадетов, с кем она была дружна, и я. Я был ее непосредственным командиром в последнем бою, поэтому чувствовал ответственность за то, что с ней произошло. А вот руководство академии о ней забыло вообще. За все оставшиеся годы моего обучения никто из ее бывших командиров и преподавателей не пришел к ней со словами одобрения и поддержки. Вот это меня впервые заставило задуматься о правильности выбранного пути. А уж после истории с наследством я и вовсе перестал сомневаться в том, что мне лучше стать наемником.