пережевывает.
— Они знали, что ты здесь. Почему ты всего лишь миф, если все эти люди знают о твоем
существовании?
Я провожу большим пальцем по ее волосам.
— Это простой вопрос и сложный ответ.
Упрощенная версия состоит в том, что Зевс кровно заинтересован в том, чтобы я оставался мифом.
Она смотрит на меня.
— Потому что это дает ему больше власти. Посейдон в основном держится своей территории
вокруг доков и не имеет терпения для политиканства. Ты — единственный другой унаследованный титул. Без тебя никто не встанет на пути Зевса, играющего короля всего Олимпа.
Умная маленькая сирена.
— Да. — Все остальные Тринадцать отвечают Зевсу по-своему. Ни один из них не может проявить
ту силу, на которую способен один из унаследованных титулов. Даже Деметра, с ее контролем над снабжением города продовольствием, или Арес со своей небольшой армией частных солдат-контрактников.
Когда Персефона продолжает хмуриться, я легонько дергаю ее за волосы.
— Что еще?
— Это просто так… лицемерно. В верхнем городе все это культура чистоты и притворство, что
они выше таких низменных человеческих потребностей, придавая значение самоотречению. Затем они приезжают сюда и пользуются твоим гостеприимством, чтобы поиграть в такие сексуальные игры, из-за которых их изгнали бы из их социальных кругов и публично опозорили. — Она оглядывает комнату. — Хотя это не только сексуальные игры, не так ли? Они приезжают в нижний город за множеством вещей, о которых не хотят, чтобы другие знали.
На самом деле меня не удивляет, что Персефона так быстро соединяет точки, не тогда, когда она уже доказала, что за этой личиной симпатичного пуха скрывается хитрый ум. — Если их грехи случаются в темноте, они вообще считаются?
Выражение ее лица совершенно свирепое. — Они используют тебя, а потом прячут обратно в тень и притворяются, что ты бугимен. Это неправильно.
Этот странный пульс в моей груди усиливается. Кажется, я потеряла дар речи. Это единственное объяснение тому, что я смотрю на нее так, будто никогда раньше ее не видел. Но дело не только в этом. Я видел ее чертовски свирепой, но она никогда не делала этого в мою защиту. Это странно и ново, и я не знаю, что с этим делать.
К счастью, меня избавили от необходимости придумывать ответ Гермес и Дионис, подошедшие поближе. Поскольку шоу — официальные и неофициальные — закончены, все вокруг нас находятся в разных состояниях раздевания и начинают сцены. Только не эти двое. Они всегда появляются, но Гермес — единственный, кто когда-либо участвует, хотя и редко. Что касается Диониса, то его пороки не включают секс любого вкуса.