Гермес снова медленно моргает. — Аид, я влюблена.
— Полегче, девочка.
— Это еще одна шутка. — Она вскрикивает и делает покачивание всем телом, которое
заставляет Дионису нужно двигаться быстро, чтобы она не свалилась с подлокотника кресла. — О мои боги, я люблю ее. — Она выпрямляется и улыбается Персефоне. — Ты действительно восхитительна.
Персефона поворачивается ко мне. — Я только что накричал на нее, и теперь она говорит о том, как сильно она меня любит. Что с ней не так?
— Она просто Гермес. — Я пожимаю плечами. — Переправлять сказки туда и обратно через реку
Стикс — часть ее работы. Вот почему все эти люди здесь.
На щеках Персефоны появляются два ярких пятна цвета. — Верно. Я на секунду забыла.
Она забыла, потому что так быстро бросилась на мою защиту. Я этого не понимаю. Она ничего не выиграет, защищая меня. Она пришла ко мне за защитой, а не наоборот. И снова Дионис избавляет меня от необходимости придумывать подходящий ответ.
Он смеется.
— Ты бы видел, как Зевс взбешен. Он ведет себя спокойно на публике, но ходят слухи, что он
уничтожил целую комнату, когда узнал, куда ты ушла. Когда он поймет, что ты катаешься на члене Аида на всеобщее обозрение? — Он качает головой. — Ядерный взрыв не передаст этого.
Персефона напрягается, и мне не нужно видеть ее лицо, чтобы знать, что она думает о своих сестрах. Возможно, у нее были противоречивые чувства к своей матери, но из всего, что она сказала, и из всего, что я видел, этого нельзя сказать о других сестрах Деметроу. Если и есть какая-то точка давления, доступная Зевсу, то это они. Черт. Мне следовало подумать об этом раньше. Я не могу послать своих людей охранять их, не нарушая договора, и Зевс ни за что не останется в стороне, если я впущу их в свой дом. Это проблема, для которой у меня нет готового решения, но я с ней разберусь.
Я прижимаюсь поцелуем к ее виску.
— Устал?
— Это эвфемизм для того, чтобы спросить, хочу ли я уйти отсюда и подняться в твою комнату? -
Она изогнула ровно настолько, чтобы ее губы коснулись моих. — Если так, то да. Если нет, то будь готов к тому, что я буду убеждать тебя в обратном
— Я люблю. Ее. — Гермес хлопает в ладоши. — Аид, ты должен оставить ее себе. Она делает
тебя человеком, а ты делаешь ее интересной, и прошло меньше недели. Представьте, какими интересными вы оба будете через год или пять.
— Гермес. — Я вкладываю в свой тон достаточно предостережения, чтобы шокировать любого до
глубины души.
Естественно, она игнорирует меня. — Хотя я полагаю, что если ты соблазнишь Зевса нанести удар, то мы столкнемся с войной, и это все испортит.