Я не могу поверить, что она сделала это, но моя мать не блефует.
Я делаю медленный вдох.
— Я должна вернуться.
— Ты хочешь вернуться?
Я издаю слабый беспомощный смешок. — Ирония, если это можно так назвать, заключается в том, что единственное, что у нас с мамой есть общего, — это взгляд на горизонт. Все, чего я хочу, это освободиться от этого места и понять, кто я такая, если я не средняя дочь Деметры. Если мне не придется играть определенную роль, чтобы выжить, в какого человека я могу превратиться?
— Персефона…
Но я не слушаю.
— Я думаю, это делает меня такой же эгоистом, как и она, не так ли? Мы обе хотим того, чего
хотим, и нам все равно, кто еще должен нести убытки. — Я качаю головой. — Нет. Я не буду этого делать. Я не позволю, чтобы твои люди пострадали из-за моей свободы.
— Персефона. — Аид восстанавливает пространство между нами и мягко, но твердо берет меня
за плечи. — Ты хочешь вернуться?
Я не могу лгать ему.
— Нет, но я не понимаю, как это…
Он кивает, как будто я ответила не только на этот единственный вопрос.
— Тогда ты этого не сделаешь.
— Что? Ты только что сказал…
— Неужели ты думаешь, что я настолько наивен, чтобы доверять Тринадцати людям здоровье и
благополучие моего народа? Мы всегда были в одном шаге от того, чтобы разозлить одного из них и вызвать такой беспорядок. — Его губы кривятся, хотя глаза остаются холодными. — Мой народ не будет голодать. У нас достаточно ресурсов в нижнем городе. На некоторое время все может стать неудобно, но никто не пострадает непоправимо.
Что?
— Откуда ты берешь продовольствие?
— У нас с Тритоном есть тайная договоренность. — Он не удивлен, не зол или какие-либо другие
эмоции, которые сейчас пронизывают меня. Он даже не волнуется.
Потрясения просто продолжаются.
— Ты… ты вел переговоры с правой рукой
Посейдона, чтобы обойти Тринадцать. Как долго это продолжается?
— С тех пор, как я вступил во владение в семнадцать. — Он выдерживает мой пристальный
взгляд. — Я знаю лучше, чем большинство, что ты не можешь позволить себе доверять доброй воле Тринадцати. Это был только вопрос времени, когда один из них попытается использовать моих людей, чтобы причинить мне боль.
Я смотрю на него новыми глазами. Этот человек… Боги, он еще сложнее, чем я подозревала. Настоящий лидер. — Ты знал, что это может произойти, когда согласился помочь мне.
— Я знал, что это вполне возможно. — Он поднимает руки, чтобы обхватить мое лицо, и
проводит большими пальцами по моим скулам. — Давным-давно я пообещал себе, что никогда больше не позволю этим придуркам в верхнем городе причинить вред чему-либо моему. Они мало что могут сделать, кроме войны, которая чрезмерно повлияет на здешние события.