найти лучший выход, чем бежать в ночь. Ты женщина с планом, а сейчас у тебя его нет.
Нет, у меня нет плана. Я свободно падаю так, что чувствую себя в опасности, и ужас пробегает по моему позвоночнику.
— Планы будут адаптированы.
Все трое молчат, достаточно редкое явление, которое я хотела бы оценить по достоинству. Наконец Эвридика спрашивает: — Почему ты звонишь сейчас?
Вот в чем вопрос, не так ли? Я не знаю.
— Я просто хотела, чтобы вы знали, что я в порядке.
— Мы поверим, что с тобой все в порядке, когда узнаем, где ты. — Каллисто все еще звучит так,
будто готова сразить любого, кто встанет между ней и мной, и я выдавливаю улыбку.
— Персефона, ты просто исчезла. Все отчаянно ищут тебя.
Я перевариваю это утверждение, разбирая его на части. Все отчаянно ищут меня? Они уже упоминали маму раньше, но до сих пор я не мог связать все воедино. Не имеет никакого смысла, что она уже не знает моего местоположения, потому что…
— Зевс знает, где я.
— Что?
— Его люди следовали за мной всю дорогу до Кипарисового моста. — При мысли об этом меня
бросает в дрожь. Я не сомневаюсь, что у них были инструкции отвезти меня обратно, но они могли легко схватить меня в нескольких кварталах от башни Додона. Они решили преследовать меня, чтобы усилить мое отчаяние и страх. Ни один подчиненный Зевса не осмелился бы сделать что-то подобное со своей предполагаемой невестой… если только им не приказал сам Зевс.
— Он ведет себя так, будто не знает, где я?
— Да. — Гнев еще не совсем исчез из голоса Каллисто, но он поутих. — Он говорит об организации
поисковых отрядов, а мама трепещет у его локтя, как будто она еще не приказала сделать то же самое со своими людьми. Он также мобилизовал свои частные силы безопасности.
— Но зачем ему это делать, если он уже знает, где я нахожусь?
Психея прочищает горло.
— Ты переходил по Кипарисовому мосту?
Черт. Я не хотела, чтобы это ускользнуло. Я закрываю глаза.
— Я в нижнем городе.
Каллисто фыркает.
— Это не должно иметь значения для Зевса.
Она никогда не обращала особого внимания на слухи о том, что пересечь реку почти так же невозможно, как покинуть Олимп. Честно говоря, я тоже не совсем в это верила, пока не почувствовала это ужасное давление, когда сделала это.
— Если только… — Эвридика овладела своими эмоциями, и я практически вижу, как у нее
кружится голова. Она играет легкомысленную девицу, когда ей это удобно, но она, наверное, самая умная из нас четверых.
— Раньше город был разделен на три части. Зевс, Посейдон, Аид.
— Это было давно, — бормочет Психея. — Зевс и Посейдон теперь работают вместе. А Аид — это