– Да, Томек Лукас. Кажется, он сомневался, от него ли ребенок, но Салли клялась и божилась, и они поженились. Но вскоре ей приглянулся кто-то в Нью-Лискерде на рынке скота, и она с ним удрала, а ребенка с Томеком оставила. Воспитала его бабушка, мать Томека. А у Салли сейчас, наверное, уже десяток детей. Да что там, десяток внучат!
Я вспомнила мистера и миссис Маклин. Вот бы они обрадовались десятку внучат!
– Послушать тебя, так это было сто лет назад, – заметил Дэниэл. – Если ты в семь лет осталась сиротой, значит, и двадцати лет не прошло.
– А кажется, прошлый век, – отозвалась я.
* * *
Салли Маклин, рыжая-прерыжая. Когда мне было тринадцать и я перешла в школу старшей ступени, новая одноклассница спросила: «Ты ведь сирота? И брат у тебя голубой?»
Я тогда еще не знала, что значит «голубой». А когда узнала, то была потрясена до глубины души. Мне вспомнилась тогда случайно подсмотренная сцена: Салли, прислонившись к дереву, берет Люка за руку и направляет ее уверенно, со знанием дела, к своей груди. Люк стоит как каменный, опустив голову. И отстраняется – с трудом, будто борется с могучей невидимой силой.
Долгое время я считала, что это Салли пустила слух. А теперь сомневаюсь. Наверное, многие просто-напросто не поняли жертвы Люка. Ему ведь было всего девятнадцать, и такое благородство у вчерашнего мальчишки многим служило немым укором. Вот и пришлось его принизить. Разве это жертва – отказаться от того, что тебе не нужно? Избегать женщин может только голубой? Не поехать в колледж, если не хочешь учиться? Ходили у нас и такие разговоры.
Возможно, это как раз и было недалеко от истины. Подозреваю, что Люк вовсе не горел желанием учительствовать. Об этом мечтали наши родители, а ничего другого он предложить не мог или не смел. И, может статься, когда Люк объявил тете Энни, что заботу о нас берет на себя, он еще не понимал, чем ему придется пожертвовать.
На мой взгляд, это не умаляет его заслуг. Когда он понял, от чего ему придется отказаться, – он отказался. В чем и убедилась Салли Маклин.
Не уверена, знал ли он, что про него говорят. Если да, то и это тоже осложняло ему жизнь.
– Значит, любовь свою он так и не встретил? – спросил Дэниэл. В голосе его слышалось разочарование. Ну и дела! Скажешь Дэниэлу, что он романтик, – он очень удивится. – Сколько ему лет?
– Тридцать восемь. По-моему, никого у него сейчас нет.
Однако, как ни странно, в прошлый приезд меня одолели сомнения. К нам зашла мисс Каррингтон – она всегда заходит, когда я приезжаю, – и мне почудилась между нею и Люком… как бы это сказать… непринужденность. А может, мне и показалось, она ведь старше Люка лет на десять. Хотя сейчас они выглядят почти ровесниками.