— Ну вот, вы сами и ответили.
— А может, несчастный случай? — жалким голосом спросил он.
— Очень маловероятно. Разумеется, этот вариант тоже будет рассмотрен, но… сами-то вы в это верите?
Он только головой покачал. Выглядел директор настолько растерянным и несчастным, что мне стало его жаль.
— Не надо так нервничать, Феликс Семенович. Лучше сосредоточьтесь и подумайте, что вы будете рассказывать полицейским.
— Да что я могу рассказать? Меня даже в зале не было, я и не видел ничего.
— Тем не менее. Вот, например, скажите, бутылочка, из которой Кострова пила, — это ее персональная или у вас какие-то общие запасы?
— Общие, — немного заторможенно кивнул он. — В смысле ее. То есть у нас кулер есть, все оттуда воду наливают. Но Галочка к нему даже близко не подходит, она всегда пьет только «Перье», для нее специально заказывают.
— Вот, уже интересно, — подбодрила я. — А кто эту воду привозит в театр, где она хранится, у кого есть доступ? Вспоминайте все, что знаете.
Феликс Семенович потер лоб.
— Все о воде? Хм, а полиция тоже, наверное, будет спрашивать… а что, давайте порепетируем. Значит, так…
* * *
Я успела очень полезно поговорить с Феликсом Семеновичем. Сосредоточившись на том, чтобы ответить на мои вопросы наиболее четко и полно, он перестал нервничать и снова превратился в аккуратного делового директора театра. Минут через сорок в зал вошли полицейские: Евгений Васильевич Сухарев и двое ребят из его группы, Паша и Костя. Да-а, лучше бы прислали незнакомых.
Нет, лично я с Евгением Васильевичем общаюсь без особых проблем. Он, конечно, человек не самый приятный, но приходилось нам вместе работать — и ничего, ладили. А вот Гошка… Не знаю, что произошло в те далекие времена, когда мой напарник вместе с Бариновым и Ниночкой еще были штатными сотрудниками правоохранительных органов, но с тех пор Гошка и Сухарев не только не разговаривают, но даже не смотрят в сторону друг друга. Я пыталась выяснить, в чем там было дело, но Сан Сергеич обсуждать эту тему отказался, а Гошка только надулся и заявил, что у них с Сухаревым нормальные рабочие отношения и говорить тут не о чем.
Впрочем, что я на пустом месте переживать начала? Гошки здесь нет, да и я лицо незаинтересованное, случайный свидетель. Доложу все, что видела и слышала, передам подозрительную бутылочку, и все, могу быть свободна!
Я встала с кресла и помахала рукой, привлекая внимание. Полицейские тут же направились к нам.
— Привет, Рита, — поздоровался Паша.
Сухарев молча кивнул, а Костя дружелюбно хлопнул по плечу:
— Здорово, Рощина! Что, опять у нас хлебушек отбиваете?