Шилхара помедлил, разрываясь между желанием стереть мерзкий образ из своей памяти и попыткой сдержать рвотные позывы. Лёгкое прикосновение к его руке успокоило бурлящие чувства. Пальцы Мартисы легли на его рукав в безмолвном утешении. Буря в душе улеглась.
— Он кончил на пол и заставил её вылизать излитое семя, а потом помочился на неё, прежде чем уйти.
Мартиса сжала его предплечье.
— Ни один ребёнок не должен стать свидетелем такого, — прошипела она в темноте. — Ни одна женщина не должна так страдать. Это было чудовище, а не человек.
Прошлое нельзя изменить, но Шилхара почувствовала, как с его груди соскользнула удушающая тяжесть. Он отомстил десятилетиями ранее, свершив не знающее пощады уличное правосудие. Но только сейчас почувствовал, как скорёжилась отвратительная тень этого воспоминания. Он не задавался вопросом, почему после стольких лет решил довериться женщине, которой управлял Конклав. Историей подкреплял свою точку зрения, однако, это обернулось нехарактерным для него откровением. Он доверил ей выслушать, а не судить. Она ответила ему ободряющим пожатием. Этого было достаточно.
— Чудовища так же уязвимы, как и люди. Я проследил за купцом, когда он ушёл. — Маг набил рот дымом и выдул его в окно, наблюдая, как он змеится и рассеивается в воздухе. — Убийство накладывает отпечаток на душу. Но я не ношу шрама, отняв его жизнь.
Мартиса убрала руку, и Шилхара тут же почувствовал себя безгранично одиноким.
— Он заслужил, что бы ты с ним ни сотворил. И даже более.
Он хранил молчание, не отводя взгляда от покачивающихся в заливе кораблей.
— Вы знали, что Балиан говорил обо мне.
— Догадался. Мужчины не склонны воспевать голос женщины, если вместо этого могут поговорить о её груди. Он должен быть уникальным, чтобы о нём упоминать. А твой голос уникален.
— Вам не следовало этого делать.
— Чего? Избивать его до крови? — Шилхара пожал плечами. — Я люблю хорошую драку, хотя он оказался слабым соперникам. Твой любовник мог бы и научиться парочке приёмов на ножах.
Её омрачённые грустью глаза вспыхнули.
— Он не мой любовник!
По причинам, на которых он не стал заострять внимание, Шилхара обрадовался, что мерзкий Балиан в прошлом.
— Обрела крупицы мудрости?
— Они приходят с возрастом и опытом.
— Истинно. Должно же существовать хоть какое-то вознаграждение за седины и скрипучие кости.
Он ухмыльнулся, и Мартиса тихо рассмеялась. После этого они почти час молча стояли у окна, пока Мартиса, прикрывая ладонью зевок, не пожелала ему спокойной ночи.
Теперь вид открывался не на море, а на равнины и деревья, и Шилхара наслаждался хукка в одиночестве. Когда-то он был рад такому уединению, но теперь все переменилось. Он скучал по моментам дружбы, чувству товарищества, которое не мог ощутить даже с Гарном, несмотря на приветливую натуру последнего.