Разветвляясь всё ближе к роще, молния била в землю белыми и алыми копьями. Выжженная от долгой засухи трава вспыхнула пламенем. Апельсиновое дерево раскололось под ударом стихии, превратившись в огненный столб.
Над головами прогремел гром, и облака начали вращаться, приближаясь к Нейту, пока не повисли над домом и рощей точно вдовья вуаль, а ветер заныл против магии Шилхары. Вспышка молнии пронзила подбрюшье бури, и небо разверзлось.
Склонившаяся по ветру роща мгновенно покрылась серыми полосами дождя. Пересохшая и потрескавшаяся от долгих месяцев обжига на безжалостном солнце, измученная жаждой земля текла реками. Сапфировый свет медленно исчез в тёмных облаках, последний клочок заклинания призыва. Мартиса с замиранием сердца смотрела, как Шилхара опускает руки. Дождь струился по его обнажённой груди и плечам, когда он упал на колени в грязь, низко опустив голову.
— Он это сделал, — произнесла Анья слабым голосом.
Мартиса бросилась под ливень, Гарн с Каелем следовали за ней по пятам. Гарн догнал её и первым добрался до Шилхары. Слуга осторожно положил руку на плечо мага и сжал его. Шилхара поднял голову, и Мартиса судорожно вздохнула. Она молилась, чтобы падающий дождь скрыл её слезы, когда она встала перед ним и встретилась с его чёрным взглядом. Его осунувшееся лицо блестело от дождя. От него пахло серой, волосы мокрыми прядями прилипли к щекам и шее, но выражение лица было почти блаженным.
Мартисе хотелось кричать. Нет — вопить! Обзывать его идиотом. Втемяшить упрямцу, что горстка деревьев не стоит его жизни. Признаться в любви и нежелании горевать о мужчине, укравшем её самое ценное сокровище — сердце.
Вместо этого она протянула ему руку.
— Может, уйдём с дождя, господин? — Её голос звучал мягко, почти теряясь в барабанной дроби дождя. — Сегодня утром будет чай, тёплый огонь в кухонном очаге, празднование и воспевание Берсена за то, что вы остались в живых.
На этих словах Гарн сжал плечо хозяина, а Каель заскулил.
Шилхара на мгновение уставился на протянутую руку Мартисы, прежде чем обхватить её холодными пальцами. Он с трудом поднялся на ноги. Гарн кружил возле Шилхары, точно заботливая наседка, пока маг не отмахнулся от него.
— А ты, ученица? За что ты благодарна крылатому богу?
На мгновение в его глазах вспыхнула грозовая молния. Он посмотрел на Анью, которая всё ещё стояла под навесом, потом снова на Мартису.
Она колебалась, не понимая его вопроса. Неужели он думает, она не радуется вместе с Гарном, что от него не осталась дымящаяся оболочка, сожжённая молнией? Или он почувствовал её возросшую надежду, что это Гарна, а не его, Анья ублажала прошлой ночью?