— Довольно, — сказал Шилхара и убрал руки.
Мартиса глубоко вздохнула и снова закрыла глаза. Янтарные усики размотались с рук и запястий, волнообразно уходя от него и сливаясь в точку света, сосредоточенную на груди Мартисы. Точка дважды пропульсировала, прежде чем исчезнуть в ткани её туники.
Шилхара одобрительно кивнул. Теперь она хорошо владела своим упрямым талантом и подавляла его с меньшими усилиями. Продолжив практиковаться, она без труда скроет его от священников, дабы они никогда не заподозрили проявление её дара.
Без её утешающей силы в крови боль от ран вернулась. Шилхара пошевелился и выругался, когда крошечное движение вызвало резкую агонию в боку. Мартиса потянулась к нему, но Шилхара отмахнулся.
— Давай посмотрим, помогло ли это заклинание твоему голосу. Постарайся поговорить.
— Спасибо, — произнесла Мартиса и улыбнулась, когда слова не прозвучали бессвязным карканьем. Её голос отдавал небольшой хрипотцой, но не хуже, чем при обычной простуде.
— Ты и так плохо поёшь, — поддразнил он. — Не знать мне покоя, если ты ещё и говорить будешь, как я.
Её тихий смех успокоил его. Она не ненавидела и не боялась, даже теперь, когда он чуть не убил её. Отчаяние грозило поглотить Шилхару. Он будет оплакивать её даже после своей смерти. Если бы обстоятельства сложились иначе, он бы сражался, чтобы удержать её, убил бы Камбрию, если это необходимо, лишь бы вырвать её из его лап, и столкнулся бы с гневом Конклава за убийство их самого могущественного епископа. Но судьба сыграла с ним дьявольскую шутку. Он будет ничуть не лучше Бердихана или даже Скверны, если пожертвует своей бидэ цзиана ради возможности пережить ритуал убийства бога. Яростный гнев наполнил сердце Шилхары. Он неблагороден, просто эмоционально привязан к Мартисе, и второе, конечно, более жалко, чем первое. Он добровольно откажется от Мартисы и уничтожит себя ради её спасения. Как она однажды сказала? У богов прекрасное чувство юмора. Воистину.
Он прогнал упрёки. Нет нужды думать, каким слабым дураком он стал. Мартиса снова протянула руку, когда он неуверенно поднялся на ноги. И снова он отмахнулся от неё.
— Не надо, я прочувствовал глубокое уважение к твоим ногам. Сможешь помочь, как только я буду уверен, что ты не собираешься окончательно меня кастрировать.
Она покраснела.
— Разве ты не можешь исцелить себя так же, как исцелил моё горло?
Мысль о том, что её рука, согретая магией дара, обхватит его яйца, обычно приводила Шилхару в возбуждение. Теперь же, с постоянной болью в паху, распространяющейся на спину и вниз по ногам, он нашёл эту идею менее привлекательной.