Основные трудности, как это ни странно, возникли не с воленстирцами, а с противным Данкером. За тот случай с курением в учебном корпусе директор скосил мою первую зарплату аж на треть. На целую проклятую треть! Настоящий грабеж! Но это еще не все. Якобы за самоуправство и запрет студенткам кланяться мне паразит пригрозил недоплачивать и дальше. Заявил он об этом во время еженедельного учительского совещания в присутствии остальных преподавательниц – пяти старушек-деструкторш, души не чаявших в своем молодом руководителе и поддакивающих ему впопад и невпопад. В мою сторону карги косились неприязненно и строго. А когда Данкер, заметив свечение вокруг моих рук, предложил обсудить положения устава и штрафы за совместным ужином, я вообще превратилась для бабулек во врага номер один. Ни на какой ужин я, разумеется, не пошла, но намек поняла. Ур-р-род! Решил взять меня измором. Паршивый самодур! Не на ту он напал, ой не на ту!
Если с коллективом отношения не складывались, то со студентками дела, наоборот, шли великолепно. Мои девочки старались, стремительно нагоняли материал, с жадностью заучивали новые и новые структуры и при этом взирали на меня с такой неподдельной благодарностью и обожанием, что самой хотелось давать им как можно больше знаний. Назло тому же Данкеру!
Жаль, я лично не могла похвастаться такими же успехами в изучении воленстирского. Ну не задерживались в моей голове эти трудновыговариваемые слова! Да и зачем они нужны, когда под боком есть моя спасительница – Митра, легко переводившая все самые сложные магические формулировки и термины.
А вот Фрэнки уже сносно понимал по-местному. Не последнюю роль в освоении языка сыграло радио, которое он приволок незнамо откуда, и теперь оно не затыкалось ни на минуту, отчего голова шла кругом.
Напрягал меня братец не только постоянным шумом из соседней комнаты, но и своей чересчур довольной физиономией. Очевидно, новая жизнь его вполне устраивала. Спал он почти до полудня, потом где-то шатался, а когда возвращался, снова падал на кровать и в обнимку с мешком печенья читал журналы до глубокой ночи. А еще он регулярно просил у меня денег. На материалы. Довольно много денег. На вопросы о работе Фрэнки делал круглые глаза и утверждал, что вплотную занят Жуком. Впрочем, артефактом он и правда занимался, и получалось у него здорово, поэтому я еще и не выговорила ему свои претензии в грубой форме, хотя с каждым днем сдерживаться удавалось все труднее.
Так накануне не стерпела и снова завела разговор на больную тему, на что Фрэнки вдруг ни с того ни с сего попросил устроить его в филиал учиться на курсе по радиооборудованию. Учиться! Сказать, что я была в шоке, – ничего не сказать! Нет, я не против учебы. Но… и это я тоже должна оплатить?! Сколько можно, а?! Он совершеннолетний! И у нас снова не хватает денег на еду! Уже молчу про то, как отреагировал бы Данкер на просьбу устроить моего ленивого родственничка-наркоторговца в его любимый филиал. Кое-как сдержавшись и не послав младшего недостойными словами, я пообещала подумать. Ответ мой Фрэнки не понравился, он надулся и скрылся в своей комнате.