) И потом все это обрывается драматически. Я не знаю дальнейшей судьбы Ники. Я ее как-то видел в доме у Ардовых, ей было 16 лет. Но до меня доходили слухи, что она болела, что с ней приключались какие-то неблагополучные события. Где она – я не знаю.
Майя: Ну, может, это так приходит опыт?
Рейн: Не знаю. Я не вижу ее публикаций. Если вы знаете, где она, то передайте ей от меня большой привет. И мне было бы интересно узнать, как сложилась ее жизнь.
С Евгением Борисовичем полностью солидарна Светлана Соложенкина, которая, независимо от него, сказала следующее: «Ника же была еще ребенком. Я по своему опыту могу сказать, что начала писать где-то лет в 12. Ну, раньше – это редко. Это музыкант – с пеленок, а поэта раньше 12 лет не бывает. Еще Блок сказал: “Поэт – растение многолетнее”. И действительно, он был прав. Это все равно что насильно раскрывать бутон. Видно, Майя была натура яркая, с весьма авантюристическим уклоном, такой, знаете ли, Остап Бендер в юбке. Луговская, видевшая всю работу Майи, тогда просто заболела. Она мне звонила и говорила: “Светлана, я не знаю, что мне делать, это ведь ужасно! Я просто не вынесу этого. Это какой-то застенок. Наверное, скажу им, чтобы забирали все и прекращали эти свои гастроли”».
Предвижу дискуссию относительно мнения, что вундеркиндами бывают лишь музыканты, но никак не поэты и художники. Утверждающие это ссылаются, прежде всего, на гениального Моцарта, который с пяти лет кормил свою семью. Но они забывают, сколько в раннем детстве этот «счастливчик» корпел под присмотром сурового отца, чтобы отточить свое мастерство музыканта. Что касается художников в плане некоего жизненного опыта, то необходимость его опровергается историей: есть масса одаренных детей, даже детей-аутистов, создающих самобытные произведения.
Оставим в покое музыкантов и художников, ибо предмет нашего внимания – поэт Ника Турбина. Отмечу, что у значительной части творческих людей мнение о поэтах сводится к стереотипам, таким как «не бывает поэтов-вундеркиндов», «поэт – это в первую очередь тексты» и т. п. Категорически отвергая подобный подход, привожу ряд соображений Андрея Ханова, которые полностью разделяю с ним. Первое соображение. Нет той инстанции, которая определила бы раз и навсегда, что такое поэт и где границы поэзии. Больше того: любое творчество движется, прежде всего, креативным разрушением любых границ. Второе соображение. Сведение поэтического как такового к текстам имело бы право на жизнь лишь в очень коротком временном горизонте, для рассмотрения отдельных произведений. Но в долгосрочной перспективе это сведение возможно, только если уничтожить всю историю поэзии с видами ее бытования. Редукция творчества к тексту есть либо технический прием, используемый для конкретной задачи, либо чистый догматизм.