Вот только все то же состояние отстраненности помогло Романову сохранить боеспособность. Он даже не сбился с шага, чем вызвал растерянность у кочевника, и сумел отыграть пару лишних метров. Еще немного, пока тот отбрасывал лук и выхватывал меч, переводя щит из-за спины на грудь. До конца изготовиться степняк так и не успел. Михаил запустил в него свой меч и тут же потянул из петли топор.
Впрочем, в этом уже не было необходимости. Клинок ударил точно в незащищенную броней грудь, опрокидывая клобука на спину и ставя точку в его жизненном пути.
Михаил приблизился к нему, вернул топор в петлю и, выдернув меч, коротко полоснул поверженного по горлу. Вынул из его саадака стрелу и даже при скудном лунном свете рассмотрел, что наконечник держится не так прочно, как хотелось бы. А значит, выдергивать стрелу из себя нежелательно. Дурная весть.
Для начала он обошел всех четверых у костра. Получивший укол в живот и угодивший в огонь были все еще живы, но оказать сопротивление неспособны. Пожалуй, раненые даже не осознавали, что к ним приближается смерть. Походя разрезал путы Ксении, смотревшей на него выпучив глаза. Караульный, получивший стрелу первым, потерял сознание от большой потери крови, и, скорее всего, она его таки добила бы. Впрочем, это не повод пускать дело на самотек. Поэтому Михаил полоснул мечом по его горлу.
Наконец вернулся к костру и опустился на траву. Устало вздохнул. Посмотрел на Ксению, возившуюся с детьми и бросающую в его сторону тревожные взгляды. Попытался провести диагностику раны в груди и не преуспел в этом. При удачном стечении обстоятельств шансы выжить есть. Правда, их не так много.
– В поясе деньги. Заберешь, – прерываясь из-за болезненных спазмов в груди, заговорил он, обращаясь к женщине. – Вернешься обратно на полдень, на один переход. Потом пойдешь на закат. Через три дня выйдешь на земли Теребовльского княжества.
– Почему? Найти мне замену не так трудно. Гулящих девок много.
– Я своих не бросаю.
Молодка постояла какое-то время, а затем решительно подошла к нему и ухватилась за древко стрелы.
– Убить решила? – кашлянув, спросил он.
– Помочь.
– Эдак только убьешь. Наконечник останется внутри.
– И как быть?
– Если поможешь, побарахтаюсь.
– Что делать? – с готовностью спросила она.
Он достал из кошеля резак, изготовленный оружейником по его заказу как раз на такой случай. Объяснил, как им пользоваться, и велел для начала срезать наконечник у стрелы, пробившей насквозь бедро. Любой другой от ранения в грудь уже потерял бы сознание, но Михаил сохранял ясность ума. Да и болевой шок ему не грозил, благо сумел купировать боль. Не полностью, чтобы сохранить возможность управлять телом. Но все же ощущал ее в разы слабее.