Когда на бедро легла повязка, женщина помогла ему расстегнуть ремни доспеха и убрать в сторону часть, прикрывающую со спины. Ничего не понимая, принесла седло и положила его перед ним. Он коротко рассказал ей, что и как нужно будет сделать. Какие приготовить мази и наложить на рану. Потом подмигнул ей и принялся за дело.
Уперев хвостовик стрелы в седло, он начал на нее давить, продавливая через прореху в доспехе на груди и через свое тело, ощущая, как наконечник пришел в движение, пронзая его плоть. В какой-то момент почувствовал, что тот упрется в ребро, и, слегка сменив направление давления, сумел сместить наконечник, пустив его мимо препятствия.
Наконец тот проклюнулся со спины, и в дело вновь вступила Ксения. На этот раз она срезала наконечник куда быстрее. Потом замерла перед Михаилом, глядя ему в глаза.
– П-поздно п-пить б-боржоми, – прерывисто произнес он. Ободряюще улыбнулся и уточнил: – Все помнишь?
– Д-да, – нерешительно ответила она.
– Тогда делай.
Она глубоко вздохнула, набираясь решимости, и наконец потянула древко, извлекая его единым плавным движением. Так, словно все время только этим и занималась. Но Михаил даже в лунном свете рассмотрел, как она побледнела.
А потом ему стало не до нее. Грудь сдавил очередной спазм, контролировать который он уже не мог. Боль была вполне терпимой, но для настрадавшегося мозга наконец настал его предел, и он попросту отключился. А вместе с ним и сознание Михаила.
Михаил запрокинул голову и с наслаждением вдохнул свежий морозный воздух. Затаил дыхание, а потом выдохнул, отчего возникло целое облако тут же истаявшего пара. Хорошо! Ч-черт, он уже успел позабыть, как же хорошо вот так дышать полной грудью. Два месяца после ранения, с пробитым легким, он был лишен такого удовольствия. Да, он умел гасить болевые ощущения, но это все же не то. А вот сегодня никакого дискомфорта. Словно новенький!
Вообще-то он был убежден в том, что ему кранты. В принципе можно было бы и не мучиться. Отстраниться от тела, перестать дышать, и он ушел бы, ничего не почувствовав. Просто отлетел бы и вернулся в свое тело, оставшееся в его мире. Его удержало лишь желание посчитаться с виновными в гибели его семьи. Здесь точку он хотел поставить самолично.
То, что Ксения сумела его выходить, иначе как чудом не назвать. Конечно, она уже имела опыт лечения Добролюба. Опять же следовала указаниям Михаила, а он, в свою очередь, опирался на свои познания в медицине, почерпнутые как в Византии, так и уже здесь, в Пограничном, у талантливого врача-новатора Геласия. К слову, старик до сих пор здравствует и руководит своим детищем, медицинской академией. Но все это ерунда. Без Провидения тут все одно не обошлось.