Перед отъездом из Крыма помимо встречи с перспективным Лопесом-младшим были ещё две весьма значимые, и я надеялся, что он пойдут России и мне на пользу сейчас и потом.
Когда, я узнал, что этот человек находиться здесь в Севастополе, да, ещё и часто бывает на Южной стороне. Я, очень, очень сильно удивился. Очень сильно. Речь то шла о Гинцбурге, Е́взеле Гаврии́ловиче Ги́нцбурге, уже на этот момент времени, точно миллионере и о будущем крупном банкире и акуле капитализма в целом. И со дна бездны вопросов, поднялся этот, который в России так и не решили. Еврейский вопрос. Мой носитель Александр Второй начал его решать, снял ежовые рукавицы времён Николая Первого, Александр Третий вновь затянул гайки. Насколько я знал, евреев он не любил, был прямо скажем антисемитом. И вот теперь им мне волей судеб предстояло решать еврейский вопрос.
Был ли я лично антисемитом? Нет. Доверял ли я евреем как народу и людям? Нет. Точнее, не всем и не во всём. Почему? Факты из истории и личного опыта давали для этого материал. Фактический. Но, здесь я император, в России живут и будут жить миллионы евреев, подданных России. И еврейский вопрос мне стороной не обойти никак. И его я хотел решить по-иному, более прагматично и рационально чем той истории и не безвозмездно. Так, мне казалось будет лучше для обеих сторон процесса.
— Господин, Гинцбург, вы, весьма смелый человек, — начал я разговор, когда мой собеседник, увидев меня, весьма заметно ошалел. Но, как человек бывалый он быстро собрался, озвучил в мой адрес положенные в этом случае фразы. И стал изображать из себя одно большое внемлющее ухо.
— До недавнего времени не каждый генерал, хоть и был обязан по долгу службы бывал на Южной стороне. Скажите, вы на всё, готовы ради наживы? Пусть будет прибыли. Исключая конечно самые тяжкие грехи, — продолжил и спросил я.
— Дело не только в получении прибыли, Ваше Императорское величество. Ещё есть понятие успеха, которых, да, конечно выражается и в размерах прибыли. И часть прибыли идёт на благие дела в пользу людей, — ответил мне Гинцбург. А я решил поддать жёскача:
— Но, ведь вы и так уже весьма богаты. Два миллиона уже есть? Три? А, впрочем, я распоряжусь и жандармы узнают… всё. Сколько, когда, как, с кем? — сказав это, я сделал запись к себе в блокнот. Гинцбург видел это, и было заметно, что несмотря на выдержку мой собеседник заволновался.
— Это вы с Бенардаки, Кокоревым, Уткиным соревнуетесь в размерах успеха. Или со Штиглицом? — спросил я. Он хотел было мне ответить, на я рукой остановил его.