Уж не знаю, чего она так замуж засобиралась. Вообще, ей двадцать два, то есть для замужества вроде не слишком рано, но всё равно, она такая молодая! Понятно, Мариано красавчик и всякое прочее, но у неё же ещё целая жизнь впереди. Ей-то, конечно, я этого никогда не скажу, а уж тем более бабушке... Пока они обе меня не видят, отправляюсь к башне дяди Бруно.
Взбегая по лестнице на галерею, поднимаю глаза на бабушкино окно. Свечу видно, но огонёк заметно подрагивает. И точно не такой яркий, как раньше. Значит, нельзя терять времени. Прибавляю шагу; дышать тяжеловато, пыхчу и отдуваюсь... Будь я сильная, как Луиза, взлетела бы сейчас по ступенькам и не заметила. Будь я идеальная, как Исабела, мне бы, наверно, вообще не пришлось это разгребать.
Ладно, карабкаюсь дальше. Ступени становятся всё выше. Ноги гудят, дыхание хриплое. Но вот и дверь дядя Бруно: снимаю паутину и осторожно заглядываю внутрь. Дверь капризно скрипит.
В комнате такая темень, что поначалу ничего не видно. Замираю в темноте и жду, пока постепенно перед моими глазами не начнут проступать очертания предметов. Ап-чхи! Утираю нос рукавом – до чего же пыльно, а! Наконец глаза привыкают, и я понимаю: кругом не пыль, а песок. Песок сыплется сверху водопадом, и повсюду вырастают одна за другой маленькие дюны.
– Касита, а можно выключить песок? – прошу я. Но песок продолжает сыпаться. Только половые доски за дверью комнаты скрипят и ёрзают, точно в ответ на мой вопрос. – Так это... ты здесь ничего не можешь?
«Нет», – точно отвечает мне Касита.
О-па. По спине холодок. Чтобы оказаться совсем без чужой помощи, такого мне ещё не доводилось. В одиночку – да, бываю часто, я же всё-таки единственная Мадригаль без дара. Но даже когда я одна, у меня есть помощь. Всегда есть рядом Касита.
– Э-э... – Сама слышу, как робко дрожит голос. – Со мной ничего не случится. Я здесь по делу. – Вдыхаю поглубже, чтобы приободриться. – Это всё ради тебя, Каса. Ради бабушки. Ну и, наверно, ради меня тоже.
Ступаю в глубь тёмной комнаты – подошвы шуршат по песку.
– Та-ак, – продолжаю себя напутствовать. – Значит, найти видение. – Голос в этом странном пространстве отдаётся эхом. Делаю ещё пару шагов вперёд. – Всё путём. Со мной ничего не случится. Не должно. И я совсем не боюсь, – твержу я себе. – Мне надо спасти чу...
Песок кончается, но за ним следуют не половые доски, а... ничего. И ровно в это ничего я и ступаю ногой. Вжух! Скольжу вниз, в пропасть, по склону песчаной дюны... и останавливаюсь у её подножия. Ну супер! Песок и в глазах, и во рту, и в прочих местах, где песку быть не положено.