– Говорите, Мариано?
В двери, позвякивая ключами и брелоками, появляется бабушка. Она обнимает меня за талию и прижимает к себе. Может, иногда она кажется чопорной или даже немного злой, но когда подойдёт вот так и обнимет, улыбнётся – то как будто всё озаряется. И ты сразу окружен её уютом, её любовью. Хочется только одного – чтобы бабушку ничто не огорчало и она тебя обнимала снова и снова.
– Представляю, детка моя, как ты рада, – говорит она мне. – Такой важный для тебя день. Предложение, как-никак, а?
Мирабель со стуком роняет что-то на пол, с чем она там играется, и ползёт под кровать доставать. Господи, когда она уже вырастет из своих игрушек. Обвожу взглядом жалкую тесную детскую. Честно говоря, почти не помню те года, что провела сама в этой комнате. Но ей повезло, что не надо ни за что нести ответственность.
Бабушка бросает строгий взгляд на Мирабель, точнее, на её мягкое место, торчащее из-под кровати.
– А от тебя, сеньорита, я ожидаю сегодня исключительно примерного поведения.
Мирабель вылезает наружу из-под кровати и принимается шарить вокруг глазами, что мало напоминает человека, твёрдо настроенного на исключительно примерное поведение. Страшно представить, если она попытается сорвать ужин с Гузманами, как она пыталась сорвать вечеринку Антонио. Ведь тогда Мариано не станет делать мне предложение, и как в таком случае понимать предсказание дяди Бруно? Мне ведь положено исполнение мечты!
– Да, Мирабель, – киваю я. Только голоску надо стараться придавать весёлый, беззаботный тон, вот так. – Мне бы не хотелось слышать от тебя сегодня вечером ни звука, договорились?
МОИ ТЁТЯ И ДЯДЯ, непоседливые двоюродные братья, идеальная сестра и требовательная бабушка – все опрометью бегут вниз, чтобы встретить семью Гузман. Воспользовавшись наступившей тишиной, я поднимаю с пола последний осколок видения Бруно и ставлю на место.
Мне кажется, зрение меня подводит. Я снимаю очки и тру глаза. Потом открываю их и несколько раз моргаю. Надеваю очки обратно. Может, нужно больше света? Я подхожу к окну и как можно шире распахиваю ставни. Закатные лучи падают на предсказание.
На мозаике, состоящей из разрозненных переливающихся кусочков, я вижу девочку со спутанными волосами, широкой улыбкой и большими очками. За ней дом, превратившийся в руины. Это я. Я и Касита. Теперь всё становится понятно. Я причастна не только к разрушению дома, но и к исчезновению нашего волшебства. Я снова снимаю очки. Картинка расплывается.
– Все уже спустились на ужин... – говорит папа, внезапно заходя в детскую.