Остановки через две Гуй уже замечен. Люди, которые едут следом, тычут пальцами. Мужик на ржавой «Audi 100» просто охуевает. Если бы было написано «Хуй», это было бы слишком грубо, и вообще, это б было почти, что хулиганство. Если бы написали «Суй», кто-то бы ощутил более китайский привкус, а что до подлинного сованья, об этом подумали бы единицы. Этот город — форпост среди колосков, но очень многие здесь хотят быть кем угодно — китайцами, японцами, Гегелями, Дантами — кем угодно — только не самими собой. Со стороны, после Америки, это выглядит как-то, мягко говоря, странно.
И наш Гуй здесь очень честен.
* * *
День выходной, вроде. Народ катит на рынки за мясом, за луком, за картошкой. Бегут старушки. Не успеют. Вперед. Вперед. Трамваи зовут! Навстречу весне жизни! Подкатывает «сарай», а там вместо номера — Гуй!
— Какой номер-то?
Молчание.
В этом городе вообще любят молчать в ответ. Хотя программисты по жизни еще хуже — они вообще не разговаривают. В их языке — лишь щелчки клавиатуры.
— Нумер-то какой, сынок?
— Да я не местный, — отвечает Саша Сэй.
— Мы пскопские, — хохоча в руку, говорит Петр.
— Гуй его знает, — громко отвечает Зе.
Народ озирается, но неизвестно, кто это сказал.
Гуй так и едет до самого рынка, где мы выходим, чтобы пошариться, пива попить и посмеяться вследствие постоянной дурки. Мне так весело, что я понимаю, что народ — это стадо, а я — против всех, и в таком состоянии я круче, чем 11-е сентября и сильнее всего вместе взятого идиотизма всех ток-шоу мира.
I fucked it all!
Я готов соревноваться с Владимиром Познером.
Мы берем пиво и чебуреки, и круто, что в этой провинции фаст-фуд живой, реальный, не то, что где-нибудь еще. Тут же и по 50 грамм наливают. Страх, который как игла, постоянно меня колол, рассеивается.
Саша Сэй вынимает из кармана своего целую пачку Гуев. Это — визитные карточки.
— Я их приклею в институте, — смеется он.
Народ отоваривается. Появляются реликтовые лохотронщики, Юрий идет ебать им мозги, и они сразу как-то сникают, потому что они вроде как бы типа круты, а Юрий слишком борзо подкатил, типа он кого-то знает, типа хули вы здесь стоите, идите отсюда. Лохотронщики понимают, вот та вот ржущая толпа, пьющая пиво — это из той же оперы, и что все явно чего-то хотят. В конце концов, пацаны из команды лохотронщиков культурно пугаются. Девки собирают свои манатки и перемещаются в другой угол рынка.
Там они ждут колхозников.
Это тренировка. Петр убежден в том, что все, что нужно для человека, есть в нем самом, и, если ты чего-то боишься, то с этим нужно немедленно бороться методом преодоления.