Камеры нет. И не будет. Бабок нет. На какие деньги снимать клип? Денег нет — это один из столпов революции. И дальше — ни шагу.
— Бабки можно скачать? — сказал я.
— В смысле?
— А так. Взять и скачать.
Меня долго расспрашивали, подливали водки. Я вмиг стал объектом всеобщего внимания. Все знают, как сильны пьяные базары. Мир становится маленьким, и тебе кажется, что в любой угол его можно заглянуть и там рукой пошарить. Вот край А. Вот — край В. За дверью — параллельный мир. Мы все туда стремимся, как истинные неопанки. Для неопанков нет истины, кроме свободы, водки и травы. Даже и смерти нет. Я смотрю на Че Гана. Жив Че Ган. Жив Сид Вишез. И все такое. Я бы продолжил, но больше никого не знаю.
— Самая крутая вещь на свете, — заявил Сергей Чикаго, — это полететь на луну.
— О, — повторили многие.
— Что делать на земле? Слишком банально жить на земле. Люди — часть товарной схемы. Сегодня жизнь, завтра — смерть. А в середине — торговля. И — менты кругом. Что ни шаг, то мент на тебя смотрит.
Глас божий — глаз мусора.
А на луне — свежо. Прохладно. Когда куришь, дым, не задерживаясь, уходит в космос и, достигая звезд, о чем-то им говорит, звездам. Потому-то они и светятся. То есть, они курят, да. Если бы никто не жил на луне, то звезды бы не знали, что такое курить и не светились. Все благодаря панковским душам.
Меня уже колбасило, и мне бы все равно было, знаю ли я сорт своей души. Никому не ведомо, почему он живет. С банальной точки зрения — это родительский половой акт. С обратной стороны — это космос и создатель.
Можно говорить и том, и о другом. Обычно, разговорами подобного рода заняты студенты, ибо студенчество — это возможность немного побыть на пике развития. Далеко не многие идут после этого вперед. Дело не в карьере. Карьера — это банально и, очень часто, случайно.
Пошел еще один косяк. Я вызвался петь. Не зная ни текста, ни музыки, я взял микрофон, Сергей Чикаго взял другой микрофон и начал мне помогать.
Гитара бряцнула, разогналась вместе с барабаном, и тут же их бас поддержал.
В Аду
(муз. и сл. В. Нерусского).
Это хорошо, что в торчащем настроении они не брались за помидорные песнопения, полные всяких дедетешных выкриков и псевдопророчеств, и от этого на душе было как-то первозданно.
Возможно, что именно они были настоящие индейцы.
Гараж? Гараж. Панк? Конечно. Мне было известно, что половине подобных компаний по этому делу пелась «Он был старше ее, она была хороша», и т. д., и это была констатация факта: тише едешь, дальше будешь.
Но есть еще «мы». Пусть — все еще есть. Но это так.