Мавиль принесли. Помавилили. Охуеть. Поставили диски. Если диски не поставить литые, то это не то. Не, все равно машина оххуительная. Но с дисками — это чисто так, до армии, после армии…. Ну так, до двадцати пяти где-то, блядь. Короче, на ферму пацан поехал, а там сторож того трахает. Пиздец. Тишина. Он думал, никто не видит, а тут такая фигня. Все узнали. Теперь ему там не жить.
— А ты в свое село хочешь вернуться?
— Не знаю.
— Ты подумай. Что там делать?
— По натуре. Но с другой стороны, в городе тоже….Ну как…. Своих заморочек хватает. В селе жить проще. Всех знаешь. Все тебя знают. Нормально. Если денег мало платят, всегда можно что-то спиздить. У меня вот сосед на зерне три дома построил и дочке в городе квартиру купил. Чисто молодежный вариант. Однокомнатную. А чо. Работал на «Зиле», зерно возил, понемногу продавал. И никаких забот и хлопот. Ну, конечно, всегда есть трудности. То менты остановят, то еще что-нибудь. Менты, как сезон, выезжают на поля и ждут чисто водил. Все ж едут, блин, хотят заработать. Ну, там где овцы, там и волки.
— Понятно.
— Мне родители даже говорили — иди в армию, а потом пойдешь в ментовку. А потом другая мода пошла. Все поехали учиться…..
В тот вечер пришла Вика. Мне почему-то казалось, что на улице холодно, и дует ветер, хотя ничего такого не было. Легкий морозец лишь разбавлял вечерний воздух дополнительной тишиной. С автостоянки слышались голоса — там бухали сторожа. Они иногда приходили сюда. Бабушка, что сдавала блатхату, торговала водкой. Ее прозвали Ламборджини. За что, не знаю. Мне ж в тот момент казалось, что я живу во сне. Может быть, это было связано с музыкой — магнитофон играл постоянно, и некоторые мотивы были особенно мне близки. Но, как я уже заметил, это была болезнь.
Настоящий поэт мог бы по-настоящему забить, замолчать душой и описывать эту слизь, что жила в душе и ушла. Но я до этого не дорос. У меня было еще два, три года, чтобы что-нибудь понять. Ближе к среднему возрасту душа устает обновляться, и ты живешь по накатанному, и ничего нового уже не будет до самой смерти. По большому счету, жизнь после тридцати и начинается, и заканчивается.
— Привет, — сказала она.
— О, Вик, — обрадовался Саша Сэй, — а ты слышала, вышел новый альбом группы «Hooy»?
— Что? — не поняла она.
-2002 год, — подтвердил Зе, — новый звук, новая акустика.
— Пить будешь? — спросил Петр.
— Водку?
— А у нас больше ничего нет.
Она посмотрела на меня вопросительно. Это была разведка. Вике нужно было обязательно узнать, какова во мне погода. Ведь главная цель обыкновенной женщины, это добиться того, чтобы суметь сказать «мое!».