Светины раздолбанные кроссовки ей не мешали, зато мучила боль в затылке и легкая тошнота. К вечеру стало еще прохладней. Слабое осеннее солнце то пробивалась сквозь серую вату облаков, то исчезало. На минуту становилось тепло и радостно, потом снова меркло. Иногда они отходили в сторону, садились на землю, болтали минут пятнадцать, потом снова продолжали путь. Мимо с грохотом проносились поезда и электрички, и всякий раз, глядя вслед уносящемуся поезду, Света вздыхала, как чеховские сестры: «В Москву, в Москву!» Это уже стало ее навязчивой идеей. И в то же время спасительной. Без этой цели, как бы она еще шла? Просто не хватило бы сил. Катькин бутерброд они преломили по-братски еще утром, а по пути насобирали полусгнивших яблок, но есть хотелось не на шутку.
Наконец совершенно обессилев, они сели на насыпь, вдыхая запах шпал.
Потом, еще долгое время спустя, Света не могла равнодушно вдыхать запах шпал, он напоминал ей всегда об одном и том же: о дороге, которой не видно конца. Ее не осилить. Как мал человек, как хрупок, как легко выбить его из привычной жизни, но сколько он сделал на земле! Например, эти поезда, дома на колесах, где люди куда-то едут, стремятся, а в то же время, едят, пьют, разговаривают, скандалят, обижают друг друга и влюбляются. Если бы не было этих испытаний, которые им устроил Алик, она бы, наверное, не почувствовала очень многое из того, что чувствовала сейчас. Может быть, во всех даже страшных событиях, скрыта невидимая польза. Словно бы ей открылся другой горизонт, находившийся гораздо дальше, и обзор ее увеличился. Жизнь предстала не чередующимися событиями, а целой панорамой, в которую включились и архитектор, и Зина с автолавкой, и Колюня, и баба Паша, и внезапно, прямо на ее глазах погибшая незнакомка, и Юля с Филиппом, и, наконец, самое главное – стрелок.
– Ого! – заметила Катька, вглядевшись в ее лицо. – У тебя черно под глазами. Тебя били, что ли?
– Затылком ударилась.
– Отстой. Надо передохнуть, полежать.
– На насыпи что ли?
Катька огляделась. Впереди виднелась крошечная деревенька, домов из пяти, не больше. Когда они подошли, с трудом волоча ноги, Катерина бойко постучала в крайние ворота. Вышла полная, круглолицая, опрятно одетая женщина с бидоном, посмотрела внимательно. Катя с ходу выложила, что подруге ее плохо, что денег у них нет, а путь неблизкий, в Брусяны они идут. Та внимательно оглядела черные Катеринины ноги.
– Пешком что ль? – женщина удивилась. – Нужда какая?
– Ага. На работу устраиваться. Подъемных не дали. Вот...
– Максим, – кликнула та кому-то в глубь дома. – Тут девчонки пришли. Хорошие. Накорми их, отдохнуть дай. А завтра отвезешь в Брусяны. – Шофер он у меня...