— Простите! Я не хотел вас упрекать… — алеющий от стыда из-за несвойственной ему вспыльчивости Айсен немедленно укрылся в объятиях возлюбленного, подняв на него потемневшие синие глаза. — Ты тоже так думаешь?
— Мы что-нибудь придумаем, — спокойно и твердо пообещал Фейран, погладив висок юноши кончиками пальцев.
Он чувствовал и свою вину: Айсен раним и отзывчив, принимая чужие радости и горе, как свои, но на пустом месте поднимать панику не будет. Вдосталь набросавшись нелепыми обвинениями и домыслами, он скорее не поверил бы в землю под ногами, чем своему ненаглядному мальчику — и в том, что Равиль, которого и вспомнил-то с трудом, заслуживает, чтобы ему протянули руку, и в том, что юноше нужна помощь. А если сейчас тот мальчик в беде, то в этом есть и его «заслуга», ведь отослал к Грие в сердцах, не задумываясь, не пытаясь присмотреться, только бы сплавить подальше…
— Разве я сказал, что ты неправ? — поинтересовался Кантор, тяжело глядя на эту пару. — Наоборот, именно ты и прав, что не равнодушен! Это я, старая корка, которая считает, что если рвать сердце по каждому встречному — никакого сердца не хватит… И разумеется, я попробую что-то узнать, хотя бы об этом торгаше… Потому что узнать, чем он связал с собой парнишку, достоверно вы сможете только у Равиля. Да и спасать человека куда проще, если он хотя бы знает, что его спасают! А то, если ты прав во всем, мой не по годам мудрый ученик, шантаж — дело тонкое, твой Равильчик может начать и упираться своему спасению… Исключительно из высоких побуждений, а это я вам скажу такие твари, коли заведутся — уже не переломишь!
Айсен вновь вспыхнул смущенным румянцем от намека, ясно читавшегося в искристых светлых глазах музыканта.
— И что же делать?
— А ничего не делать! — безмятежно потянулся мужчина. — Думать! Спешка, она сам знаешь когда хороша. Густо с ним как видно накоротке сошелся, вот пусть и дальше встречаются. Августин парень простой, за душой ничего не держит, а главное — его ваш рыженький тоже цепанул — лучше помощника не найти!
Возможно, методы ему и не нравились. Не нравилось использовать привязанность другого человека, пусть даже в благих целях. Но приходилось признать, что у Кантора куда больше опыта по части форм, которые могут принимать людские пороки, и Айсен согласился с объединившимися наставником и любимым, у которого отлегло от сердца, что юноша не будет рисковать собой, опять попадаясь на глаза какой-нибудь беспринципной мрази.
На том и порешили.
* * *
Августин ошибся, прошлой ночью по счастью с ним ничего не делали, но возвращаться к Ксавьеру Равилю хотелось примерно так же, как приговоренному к казни прыгать в кипящее масло или надевать петлю на шею. И юноша малодушно поддался порыву оттянуть этот момент как можно дольше: тем более, что вряд ли заминка обернется чем-то худшим, чем то, что уже есть.