Г[еринг]: В общем и целом: ф[он] Р[иббентроп] шут или дурак? – Я: Явно глупый человек с обычным в таких случаях высокомерием.
Г[еринг]: Я узнал недавно следующее. Он, как известно, просил одну из своих родственниц усыновить его, чтобы заполучить к своему имени приставку «фон». Оговоренную сумму денег он не уплатил, пришлось истребовать деньги через суд. Его «связи» оказались блефом. При ближайшем рассмотрении франц[узские] графы и англ[ийские] дворяне оказались владельцами фабрик по производству игристых вин, виски и коньяка (Р[иббентроп] был ранее торговым представителем по продаже спиртного).
Я: В период борьбы за власть он являл собой посмешище для людей. В 1930 году мужской клуб[601] счел н[ационал] – с[оциалистов] силой, прокладывающей себе дорогу наверх. И ф[он] Р[иббентроп] в фирме «Хенкель» тоже захотел войти в дело. И добился этого.
Г[еринг]: Этот глупец считает нужным повсюду разыгрывать из себя «железного канцлера» (Польша, конфликт под Диршау[602]). Я ругаю себя за то, что не передал его благодарственное письмо фюреру после того, как тот назначил его послом; уже тогда это поставило бы на нем крест. Но: глупцы понемногу роют яму самим себе, вот только до тех пор он может причинить много бед. Д[окто]р Г[еббельс] лишает нас доверия внутри [страны], а ф[он] Р[иббентроп] вовне – что еще опаснее.
18–го после выступления перед Союзом жертв войны в Нортгейме я поехал в Гарцбург, где получил сообщение о том, что фюрер хотел бы со мной поговорить. Я позвонил в Бергхоф, и фюрер сказал мне, что прочел мою речь (положение в Англии, написана для нордического дня в Любеке), он вполне разделяет все мои взгляды, однако кое-что следует принять во внимание особо. Если бы кому – то вздумалось развивать такие идеи, то это ничего, но тот факт, что это делаю именно я, в Лондоне могут расценить как прозрачный намек; в этой ситуации русские могут быстрее, чем того можно было бы ожидать, пойти на союз с англичанами. Я ответил, что потому, во избежание недоразумений, и прислал текст речи, само собой разумеется, я от нее откажусь. Фюрер: спустя несколько недель, когда ситуация прояснится, можно будет опубликовать текст, но на данный момент, с учетом неясности обстановки в Москве,[603] следовало бы повременить.
Значит, фюрер не вполне разделяет мнение Риббентропа, при всей требующейся жесткости и готовности к тяжелейшим последствиям по отношению к британцам он стоит на прежних позициях: испробовать все возможные средства…
Но в Лондоне у нас нет партнера. Лишь министры обороны – евреи, тщеславные демагоги и старый премьер, который, чтобы не растерять голоса своей партии, вынужден проводить в жизнь политику истеричной оппозиции.