Когда я 1.9. пришел в Рейхстаг, я увидел в фойе Геринга, который ожидал фюрера. Мы отошли в сторону. Он сказал: Вы знаете, что Муссолини отказался участвовать? Я: Да, мне известно содержание его писем. Г[еринг]: Сегодня утром он повторил свое заявление. Я: Я не могу дать обоснованную оценку сегодняшнему решению. У меня такое чувство, что Англию нарочито недооценивали; в последние годы с ней говорили не так, как должно говорить с мировой державой. Г[еринг]: Сегодня ночью я как лев боролся за то, чтобы отложить решение еще на 24 часа, с тем чтобы 16 пунктов сыграли свою роль. Риббентроп видел, что фюрер в решительной манере говорил с Гендерсоном[613], и этот убогий ум счел нужным подлить масла в огонь. Гендерсон пожаловался, что Р[иббентроп] слишком быстро зачитал ему текст предложений. Тогда я сделал то, что делать не имел права: я прочел ему текст предложений по телефону еще раз и медленно. Иначе можно было бы утверждать, что мы выступили с этими предложениями исключительно с целью отвлечения внимания[614]…
Я: Я знаю, что у вас в Лондоне были специальные посланники[615]. Я со своей стороны договорился, что политический советник брит[анского] Министерства авиации в случае улаживания дела с Польшей свяжется со мной из Швейцарии и уведомит о наличии возможности сохранения мира. Г[еринг]: Да, я читал вашу докладную записку фюреру.
В этот момент фюрер вошел в здание, и Г[еринг] приветствовал его. Заседание рейхстага началось.
Вечером я был в Рейхсканцелярии: пришли первые сведения о потерях на Вестерплатте[616]. Полуостров был сплошь усеян бункерами, в результате чего нашим наступающим войскам стреляли в спину. – Отчеты о поездке в Москву и впечатления от этого некогда столь хорошо знакомого мне города. За столом я сидел справа от фюрера, по его мнению, Гендерсон блефовал: касалось это [замечание] нас или Англии, понять не удалось. – Оба посла[617] попросили принять их, как сообщил ф[он] Р[иббентроп], в 9.30. – Позже мы изучали карту. Я обратился к фюреру: Брит[анское] радио говорит о затяжной войне. Фюрер: Как им будет угодно! Хорошо, что я распорядился установить на франц[узской] границе тяжелые пушки на прочном бетонном основании: если франц[узы] станут стрелять по нашим городам, они постоянно будут получать от нас ответ на их стрельбу.
Сделал Гессу конкретные предложения об использовании моего ведомства и меня лично и просил его прийти ко мне на чай. Через несколько дней он явился и поблагодарил меня за материалы, касающиеся еврейского вопроса. Мой проект листовки для французов