X
Исследовательская работа для Высшей школы обретает четкие формы. А потому следует ожидать тяжелых боев с бюрократией в Министерстве воспитания. Сегодня послал Гессу подробное описание, с тем чтобы он был в курсе дела.
Только что вернулся от фюрера. Он просто счастлив: пришло донесение о воссоединении г[ерманских] войск между Осло и Тронхеймом. «Это нечто большее, чем выигранная битва, это выигранная кампания». Солдаты обнимали друг друга. Для тронхеймцев – решающее облегчение. Несколько дней работы саперов, затем транспортировка тяжелых зениток на сушу, в Тронхейм; расширение тамошнего аэродрома. Фюрер говорит о строительстве автобана, ведущего в Тронхейм. После обеда фюрер сидит в кресле, рядом с роялем, погруженный в себя, он снова и снова размышляет о пережитых сражениях.
Разговор зашел о нордической проблематике. Фюрер подчеркнул, что с ранеными немцами в Польше и в Норвегии обращались по-разному. Норвеж[ские] врачи и сестры осуществляли уход за ранеными до тех пор, пока сами не падали с ног от усталости. Пол[ьские] недочеловеки выкалывали раненым глаза. Я выразил надежду, что вскоре со Скандинавии будет смыт налет демократии и в сердцевине народа оживет древний германский характер.
Я упомянул о мелочности чиновников в процедуре выбора имени для детей. Некий отец забросал меня жалобами о том, что н[емецкие] инстанции запрещают ему назвать сына Рагнар. Фюрер затем весьма критически отозвался о работе н[емецких] чиновников. Хевель (представитель М[инистерства] и[ностранных] д[ел] у фюрера) со смехом заметил: Но для М[инистерства] и[ностранных] д[ел] правила иные? Фюрер промолчал. – Д[окто]р Г[еббельс]: многозначительное молчание. Фюрер на это: Для М[инистерства] и[ностранных] д[ел] не может быть исключений – особенно теперь… Не странно ли, что в опереттах с давних пор и поныне дипломатов изображают глупцами? Это не случайно. Отец нескольких сыновей передавал тем, кто поголовастее, свое имение либо отправлял научиться полезному ремеслу. Дураков же он посылал на дипломатическую службу… Подавленное молчание.
Что касается Норвегии, то тут фюрер смог исправить большой промах М[инистерства] и[ностранных] д[ел]. Однако в общем и целом ситуация не изменится.
В воскресенье Ш[икеданц] вернулся из Осло. Люди Квислинга приветствовали его как ангела – спасителя. Ситуация повторяется: недееспособные чиновники плохо обращаются с друзьями! Протокол совещания с Хабихтом потрясает до глубины души. Письмо Кв[ислинга] Ш[икеданцу], в котором он называет себя обманутым, ясно показывает, сколь сильно дело было испорчено буквально в последнюю минуту. А самодовольный интриган Тербовен думает, судя по всему, лишь о грядущем протекторате под собственным руководством, а не о фактических потребностях народа. В качестве оберпрезидента Рейнской провинции он издевался над тамошними гауляйтерами, даже такого благородного и спокойного человека, как д[окто]р Мейер, он привел в ярость и отчаяние, а это само по себе уже говорит о многом. Занять эту должность ему, вероятно, помогла его «преданность» Х