Д[окто]р Л[ейббрандт]: обсуждение комиссий по военнопленным, вопросов обучения в Остланде.
Д[окто]р Рунте: письмо р[ейхс]министра финансов о вопросах бюджета. Предусмотреть нужды отделов (техника), опасность непосредственного обращения р[ейхс]к[омиссариатов] к этим отделам. Подготовить четкий ответ. – Я указываю на неприемлемую речь руководителя финансового отд[ела] перед эк[ономической] прессой.
Ген[еральный] к[омиссар] Литцман, Ревель, переслал новую памятную записку об усилении местн[ого] управления. Выступает за введение поста министра и ликвидацию постов гебитс- и штадтскомиссаров!
Обергруп[пен]ф[юрер] Бергер просит не начинать реорганизацию Восточного м[инистерства], пока он не принял дела как статс – секретарь. Я излагаю ему наши намерения, и он соглашается с их важностью. Он подчеркивает, что верен мне лично и поэтому приходит в мое министерство. Он часто говорил это Гиммлеру. С этого момента он будет чувствовать себя моим оруженосцем. Мы расстались как лучшие товарищи.
+
Д[окто]р Штельрехт представляет проекты указаний об обучении. – Рапорт офицера из Сталинграда: он проходит мимо солдата, который лежит за пулеметом, и говорит, что тот должен стрелять. Бедный солдат отвечает, что и так все время стреляет, и двигает пальцем в воздухе рядом с курком. Галлюцинации от голода и усталости.
Проф[ессор] Райнерт сообщает о незаконном вывозе «Аненербе» и его комиссиями на Украине музея древней ист[ории] из Ростова с тем, чтобы взять дело в свои руки и начать раскопки! Если Г[иммлер] сейчас не откажется от этих методов, мира между нами не будет. – Отправлю ему записку через Бергера.
Сегодня меня посетил генерал Хельмих[1080], командующий легионами восточных народов. Сначала он поблагодарил Восточное м[инистерство] за хорошую совместную работу, а затем затронул вопрос, который уже многие месяцы занимает всех солдат: нельзя ли дать русским и т. д. политическую идею, которая бы их окрылила. Некоторые из них сражаются превосходно, к примеру, туркестанцы в Сталинграде[1081]. – Я разъясняю ему сложности, связанные с тем, чтобы одновременно пообещать и русским, и другим народам национальные свободы. В любом случае было правильно, что я не допустил на Восток царских эмигрантов: они бы немедленно стали снова проповедовать идеи неделимой России. Нынешние пленные и местные жители стремятся прежде всего к покою, хотят иметь землю и родину. Однако же генералы Власов и Жиленков[1082], написавшие новое воззвание, обвиняют Сталина в том, что он продал англичанам Мурманск и Баку: явное указание на то, где лежит конечная цель и для этих офицеров