, передает привет как нарочно Рене Шикеле
[1203], хвалит Бер – Гофмана
[1204], вне себя от восторга по поводу Пруста
[1205]… но затем следуют прекрасные, по-человечески прекрасные страницы, беседы с людьми о духовном. Как тверды, иногда в одностороннем порядке тверды, мы должны быть, чтобы снова вернуть время, в котором поэты могли бы писать друг другу об искусстве, композиции и душе, порой невзирая на границы. Сколько времени прошло со времен юности, я до глубины души прочувствовал в 1940 году в Париже. В мае 1914 года я несколько недель прожил неподалеку от бульвара Распай. В моей памяти эта улица была широкой, светлой и солнечной. В 1940 году я въезжаю на нее в автомобиле со стороны центра. Темный бульвар. Тут мне пришло в голову, что за эти 26 лет платаны сильно выросли, и я еду в их тени. Тогда мне стало понятно, что значит четверть века. Маленькое кафе художников «Ля Ротарди» расширено, перестроено, искажено. Как и кое-что другое.
Недавно в Дрездене прошла «европейская беседа». С участием Марселя Деа[1206], а также советов фламандцев, валлонов и голландцев. Все спрашивали меня, почему не переводился «Миф». Я ответил, им что он написан для Германии, переводы на итал[ьянский], испанский и франц[узский] я до сих пор запрещал. Если бы они были сделаны, то следствием стало бы большое возмущение церкви и всех остальных недоброжелателей, «научные» «опровержения», а с другой стороны никто бы не отважился защищать «Миф» – ни фашисты, ни тем более фалангисты. Из-за литературного скандала игра не стоит свеч – кроме того, при опр[еделенных] обст[оятельствах] это было бы нежелательно и с внешнеполитической точки зрения. Но против перевода на японский я не возражал, и он готов. После 1940 года взялись и за французский перевод[1207], но его еще надо выверять. Так, к примеру, слова Фауста «А я осилю все» переведены как «только я…».
Внезапно в этом кругу я ощутил, какое воздействие оказал «Миф». – Кстати, любопытный факт: насколько мне известно, впервые легальное французское правительство ищет защиты в Рейхе. Остальные: настроены великогермански. Проф[ессор] де Фрис[1208] (два сына в Ваффен – СС) сказал: позже Голландия должна вернуться в Рейх, это единственное решение ее судьбы. То, что и валлоны подчеркивают свою германскую сущность – удивительное развитие событий последних лет. Великая война и совместные бои в рядах Ваффен – СС помогли закалить новое сообщество, которое начинает отказываться от партикулярности. Также в растущей степени от христианства – о чем меня спрашивали весь вечер.