— Есть! — радостно подтвердил удачный выстрел старшего сержанта Петр. И тут же подторопил: — А теперь давай по головному, врежь ему в корму. А то ведь уйдет гад!
— Сейчас, — отозвался Обухан и завозился у боеукладки. Но почти тут же громко выругался, сообщил: — Все, отстрелялись мы с тобой, Петро! Бронебойных снарядов нету, одни осколочные остались! Знать, еще у Неврово мы их со страху-то в метель выпустили...
Вот это номер! Петр что было силы сжал рубчатые наконечники рычагов, провожая через смотровую щель обснеженную корму уходящего танка врага. Да, тот уходил, уходил спокойно, на той же самой скорости. Его экипаж, видимо, не вел наблюдения, успокоенный тем, что идут-то они глубоко у себя в тылу. Иначе б он не смог не заметить уже вовсю чадящего на опушке своего второго танка.
Враг уходил. И видеть это было нестерпимо больно... Еще не зная, что он сделает в следующую секунду, Трайнин рывком включил передачу и дал газ. Их «бэтушка» ходко выскочила из леса, стремительно намотала на гусеницы те триста метров, что отделяли ее от колеи, оставленной прошедшим фашистским танком, резко, под прямым углом, развернулась и... покатила вдогонку колыхающейся на ухабах косовато срезанной корме Т-III.
— Ты что задумал, Петр?! — словно откуда-то из дальнего далека долетел до Трайнина тревожный голос Обухана.
— Ничего... Ты держись покрепче, командир... Иду на таран!
И бывает же так! Петр и сам не знал, да и другим бы не поверил, что бывают такие сверхспрессованные мгновения, когда человеческая речь опережает сознание. Но именно это-то и случилось сейчас лично с ним. Случилось, и... принесло обдуманность дальнейших действий. Да, он идет на таран. А для этого... Вспомнилось, как это учили делать на полигоне. Под каким углом подходить к вражеской машине, по какому узлу лучше всего наносить удар. В какой момент выжать сцепление, чтобы не повредить свои собственные фрикционы и коробку передач. Словом, делал все точно по инструкции...
Перед тараном несколько даже опередил фашистский танк. Со стороны могло показаться, что механик-водитель советского БТ-7 просто увлекся погоней и просчитался. Но это тоже был обдуманный маневр. В следующее мгновение «бэтушка», взвихрив одной гусеницей снег, развернулась почти на месте и ринулась уже непосредственно на врага...
Петр ударил угловатый Т-III на встречном курсе. Ударил острым лобовым гребнем — местом, где передний наклонный лист брони сварен с плитой днища. Попал, как и целил, по ведущему колесу. То податливо смялось, лопнула гусеница. Крестастая машина резко качнулась, но устояла. И тогда Трайнин, прибавив обороты двигателя, опустил педаль сцепления...