— Эй, певун! А ну слезь-ка...
Танкист, глянув на Трайнина и подметив у того в петлицах по три треугольничка, отложил тряпку, торопливо застегнул верхние пуговицы комбинезона, спрыгнул на землю. Щеголевато козырнув, доложил-представился:
— Товарищ старший сержант, командир башни красноармеец Чистяков! Привожу в порядок материальную часть!
— Да уж вижу, что приводишь, — улыбнулся Петр. — Так броню надраил, что глазам смотреть больно. Зачем газойлем-то протираешь? Еще ведь больше пыли насядет. — И, увидев, как смутился молодой танкист, перевел разговор на главное: — Этот, что ли, танк старшего сержанта Яона?
— Так точно. Но только в настоящий момент старший сержант Яон отсутствует. Убыл по вызову комбата.
— Понятно... Ну что ж, подождем. — Петр закинул свой вещмешок на трансмиссию. Ответил на удивленный взгляд Чистякова: — Да я к вам...
— Механиком-водителем? — расцвел в приветливой улыбке башнер. — Вот здорово! А мы вас, товарищ старший сержант, второй день ждем.
— Считай, дождались, — кивнул Трайнин. Предложил: — А не пойти ли нам, парень, вон туда, под куст А то парит очень.
Июньское солнце припекло основательно.
— Пойдемте, — согласился башнер.
Отошли метров десять от танка, сели прямо на землю в тени раскидистого орехового куста. Петр вытащил кисет, протянул Чистякову:
— Куришь?
— Не научился, — отрицательно покачал головой тот.
— Ну и не учись, — посоветовал Трайнин. — Привычка-то дурная. А как присосешься... — Начал сворачивать цигарку, предложил: — Тогда так: я покурю один, а ты мне об экипаже расскажешь.
— А что рассказывать-то? — развел руками башнер. — Я ведь и служу-то всего два месяца с небольшим. В бою еще не был. Вот вы... — Скользнул ищущим взглядом по груди Трайнина, протянул разочарованно: — А старший сержант Яон говорил, что вас уже орденом наградили...
— Да знаю, что представляли за рейд, — отмахнулся Петр. — Но пока ходит где-то награда... Может, в прежнюю дивизию ушла. — Пояснил: — Мой-то танк во время рейда сожгли, а меня — в тыл, в запасной полк. Переучивался на тридцатьчетверку. А выходит, на этом тихоходе придется воевать.
— Да если б только тихоход, — глянул в сторону танка Чистяков. — А то ведь он и на ходу плох. Гусеница узенькая, чисто у немецких танков. Чуть где болотце, он уже и застрял. На глинистых подъемах опять же пробуксовывает, гусеница-то гладкая.
— Ладно, ладно, не увлекайся, — остановил башнера Петр. — Я и сам эту лайбу не хуже тебя знаю. Но воевать и на ней можно. Если, конечно, с умом...
В это время к ним подошел худощавый светловолосый танкист. Увидев его, Чистяков тут же вскочил. Поднялся и Петр. И хотя петлицы у подошедшего скрывал наглухо застегнутый комбинезон, Трайнин по реакции башнера понял, что это и есть их командир танка.