— Батя-то? — оторопел от неожиданного вопроса парень. И тут же нахмурился, смял папиросу. И уже другим, хрипловатым голосом, ответил: — Не-е, погиб... Аккурат под Москвой, в сорок первом... — Продолжил, словно оправдываясь. — Я тогда тоже в военкомат пошел. Но, сами знаете, бронь на механизаторов была.
— Это тоже знакомо, — кивнул Трайнин. — По личному опыту знаю... Так что теперь ты должен как бы за двоих работать. И за себя, и за отца, смертью героя павшего. Подумай над этим, парень. И еще. Мастерская — не курилка. Так что бросай папиросу и за дело.
Парень нехотя повиновался, вразвалку направился к своему трактору.
— Зря вы на него красноречие свое тратили, — сказал Петру Николай Исакович, как только они вышли из ремонтных мастерских. — Знаю я его. Такому хоть кол на голове теши, все равно не проймешь.
— А пробовали тесать-то? — взглянул на него Трайнин. — Вы и сейчас в сторонку отошли. Будто я — не я и лошадь не моя. А ведь на меня приказа еще не было, пока вы главный механик.
— Вот именно, главный механик, а не парторг. И убежден, что каждый должен быть на своем месте. На своем! Мое дело — машины. А с людьми душеспасительные беседы парторг должен вести.
— Но на машинах те же люди работают, — возразил Петр. — И от них зависит, будут ли эти машины в исправности. Что получится, если мы станем открещиваться от людей?
— Ну почему же открещиваться, — перебил Петра Николай Исакович. — Открещиваться ни в коем случае нельзя! Спросите любого механизатора: я, если надо, в ночь-полночь готов был им помочь. Но — по техническим вопросам, где я, так сказать, компетентен. А воспитательная работа — не моя стихия.
Так, споря друг с другом, они дошли до кузницы. Около нее в беспорядке были свалены культиваторы, плуги, бороны, прочий сельхозинвентарь.
— Что, ремонта ждут? — кивнув на эту кучу железа, спросил Трайнин.
— Да нет, это уже отремонтировано, — махнул рукой Николай Исакович.
— А почему все лежит навалом? — Петр осмотрел один культиватор. Потом потрогал некоторые узлы и гневно выпрямился. — Отремонтировано, говорите? Все — на живую нитку! Да этот культиватор по дороге в поле рассыплется!
— Кузнец же говорил, что все отремонтировал... — растерянно пробормотал Николай Исакович. — Правда, я не проверял...
На их голоса из кузницы вышел коренастый седобородый мужчина в кожаном фартуке. Петр сразу узнал Силантьича, кузнеца, проработавшего у наковальни без малого лет сорок. Мастер — золотые руки. Неужели он так схалтурил? Нет, в это трудно было поверить.
— Здорово, Силантьич! — подавив в себе вспышку гнева, обратился к кузнецу Трайнин. — Как живешь-можешь?