Вместе с Тауском Лу участвует в его вводном семинаре зимнего семестра 1912 1913 года. И вместе осенью 1913 года они едут на четвёртый психоаналитический конгресс в Мюнхен, где Тауск собирается выступить по поводу своего спинозианского психоанализа.
На этом конгрессе Лу знакомит Фрейда и Рильке, и Райнер, хотя и не считал себя фрейдистом, принимает при посредничестве Лу многие его идеи, которые сразу же преображаются в его творчестве в присущие ему поэтические символы. Рильке сердечно принимают в венском доме Фрейда, когда он, получив в начале войны повестку, приезжает попрощаться и по увольнении со службы в 1916 году, когда он первым делом посещает этот дом.
Война удивительно сближает всех троих. Каждый из них по-своему, непрекращающимися исследованиями и поэзией, противостоит нарастающему хаосу. Фрейд, памятуя о знаменитом оптимизме Лу, спрашивает её в своих письмах начала мировой войны: «Вы всё ещё верите, что всё это — большие братья?»
«Все вместе они стали почище чёрта, — грустно шутит Лу и добавляет, — так происходит потому, что государства не позволяют себе всерьёз уделить внимание психоанализу».
Фрейд отвечает, что он не сомневается, что человечество преодолеет и эту войну, но он знает наверняка, что его ровесники уже не смогут с радостью видеть мир.
Лу ждёт ещё одно потрясение — известие о революционных событиях у неё на родине. Переворот и гражданская война повергли семьи её обоих старших братьев в глубокую нужду и бедствия. Второй брат, Роберт, вернувшись домой после похорон своего сына в Крыму, обнаружил своё маленькое поместье полностью разрушенным и разграбленным, и его семья смогла выжить лишь благодаря милосердию их слуги. Тот выделил им небольшое помещение на чердаке и капустный суп во время обеда, если брат помогал ему на поле.
Письма Лу доходили туда очень редко. И её тревога и беспокойство невольно прорываются в переписке с Фрейдом, хотя для этой переписки, сосредоточенной на психоанализе и психоаналитиках, обмен политическими новостями совсем не характерен.
В июне 1917 года она признаётся ему в глубоких эмоциях, вызванных событиями в России, в которые она трагически погружена, несмотря на «запоздалое и чудесно сияющее начало лета».
Она не упоминает, что, по-видимому, революция лишила её состояния, и теперь психоанализ наряду с книгами становится для неё единственным источником дохода. Впрочем, Фрейду не понадобились уточнения: известно, что он несколько раз оказывал ей финансовую помощь, не дожидаясь никаких обращений. Так же он поступал по отношению ко многим своим нуждающимся ученикам.