Во-первых, получение упреждающей информации о готовящихся акциях. Вы знаете, что опасность предыдущих массовых выступлений, особенно 4 февраля[159], состояла в том, что группы экстремистски настроенной молодёжи буквально хватались за малейшую возможность развязать конфликт и «пойти на штурм Лубянки».
Во-вторых, оперативная работа непосредственно в толпах в целях документального закрепления провокационных и иных действий участников, могущих вылиться в экстремистские, противоправные действия.
Далее — работа на подступах к административным зданиям. Определены группы патрулирования, оцепления. Внесены архитектурные изменения для блокирования узлов жизнеобеспечения зданий (хранилища, склады, архивы и т. д.). Разработана система срочной эвакуации необходимой документации, носителей информации на ЭВМ.
В соответствии с шифротелеграммой председателя КГБ СССР о выдаче личному составу оружия произведён расчёт необходимых сил и средств. Принято решение оружия не выдавать, но обеспечить беспрепятственный доступ сотрудников к нему в местах хранения. Запрошены холостые патроны, бронежилеты, щиты, светошумовые гранаты…
Райгоротделам придаются соответствующие средства, исходя из реальных потребностей. С органами внутренних дел, особыми отделами МВО и ПВО отрабатываются навыки по отражению возможного нападения с учётом специфики расположения и оперативной обстановки в районах».
(Как показал дальнейший ход развития событий, дополнительные меры обеспечения безопасности сотрудников органов КГБ и административных зданий были отнюдь не напрасны.)
Естественно, что всю серьёзность обстановки понимали и в центральном аппарате КГБ. Шебаршин в книге «Рука Москвы» приводит высказывания офицеров ПГУ на одном из совещаний, которое он проводил со своими сотрудниками в октябре 1990 года:
«Профессиональные разведчики говорят обычно коротко и ясно. Но в тот день редкий из них удерживался от сжатой оценки обстановки:
«Враждебная кампания против КГБ — это производное от общего положения в стране. К власти рвутся антидемократические силы…
Идёт наступление на основные структуры государства… Руководство страны занимает двусмысленную позицию…
В нашем распоряжении есть документальные данные о роли ЦРУ в кампании против КГБ…».
Итак, ширмы откинуты, приближается развязка.
Действия антисоветчиков требовали адекватного ответа. Казалось бы, наиболее реальная в недавнем прошлом сила в стране — КПСС получила свой исторический шанс, чтобы заявить о своей готовности отстоять социалистическое Отечество и перейти, наконец, к решительным действиям: в июле 1990 года собрался XXVIII съезд компартии. Увы, он опять превратился в говорильню и не стал толчком к реальным действиям. В кулуарах многие участники съезда говорили о необходимости освобождения Горбачёва, ведущего страну к пропасти, от обязанностей Генерального секретаря — по результатам прямого голосования три четверти делегатов съезда дружно проголосовали за его переизбрание. По сути, это был акт о капитуляции. Кстати, избранный XXVIII съездом КПСС состав Политбюро отличался поразительной беззубостью, в частности, в него уже не вошли ни министр обороны Д. Т. Язов, ни председатель КГБ А. В. Крючков, который, таким образом, пробыл на вершине партийной власти менее года.