Многие из нас любят повторять слова о том, что семья — это тыл, но нередко произносят их как бы всуе. Семья Крючковых с первых дней тюремного заключения Владимира Александровича действительно служила для него надёжной опорой. Помогли твёрдо встать на ноги — понимали, как угнетала его в тюрьме, особенно в первые дни, тревога за родных, как беспокоила мысль о том, что из-за него могут пострадать жена и дети. А относился он к ним не просто бережно — трепетно. Об этом можно судить по одной из его дневниковых записей[200]: «Сегодня 7 ноября 1991 года. День для меня особенный, который является значимым в моём восприятии с тех пор, как себя помню, и одновременно — день рождения любимой жены. 44 года совместной жизни, и каждый этот день мы были вместе. Впервые мы врозь, я — в тюрьме, жена — на свободе»…
К счастью, худшие опасения, которые одолевали Крючкова в начальный период заключения, не сбылись.
Помог Крючкову обрести полную уверенность его адвокат Ю. П. Иванов. Поначалу вопрос о юридической защите Крючкова, особенно в свете выдвинутых против него тяжёлых обвинений, стоял очень остро. Заботу о том, чтобы найти отцу квалифицированного юриста, взял на себя Сергей Крючков, которому порекомендовали обратить внимание на Юрия Иванова. К тому времени тот приобрёл известность благодаря успешной защите потерпевших по так называемому «узбекскому делу», искусственно раздутому следователями «демократической» ориентации до масштабов политического процесса[201]. Позднее стало известно, что так называемая «группа Гдляна», в которую они входили, в ходе следствия не гнушалась фальсификациями, подлогами, лжесвидетельствами и оговорами.
Но оказалось не так-то просто разыскать Иванова — как потом выяснилось, у него недавно родился ребёнок, и по такому случаю семья адвоката уехала подальше от Москвы. В адресе, который удалось раздобыть, Сергей увидел добрый знак: Ступино, улица Андропова… Поразмыслив немного, адвокат дал согласие защищать Крючкова.
Первая задача, которую поставил перед собой Иванов, — помочь своему подзащитному обрести психологическое равновесие в условиях тюрьмы и уверенность при допросах следователей. А параллельно с этим надо было решить и другую важную проблему — каким-то образом объединить всех подследственных по делу ГКЧП, находившихся в строгой изоляции друг от друга, не допустить, чтобы в их показаниях были противоречия и расхождения. Любые трещины под мощным давлением ангажированной властями мощной обвинительной машины (Генеральная прокуратура против десятка узников «Матросской Тишины» бросила 150 следователей) могли привести к разрушению оборонительной конструкции. Тем более что вместе со следственной бригадой её с утра до вечера дружно долбила своими таранами огромная пропагандистская армия, в которую наряду с добровольными помощниками и наймитами Ельцина входили и иностранные легионы (секретные материалы следствия за границу текли рекой).