К организации этой встречи оказался причастен Крючков. Накануне визита Микояна Андропов поручил ему разыскать Надя, созвониться с ним и выяснить, согласен ли тот встретиться в советском посольстве с Микояном. Согласие было получено. А вскоре Крючков получил и новое задание — привести Надя на встречу с Микояном. Предоставим слово Владимиру Александровичу:
«По дороге Надь с теплотой рассказывал о своём пребывании в Советском Союзе, говорил, что привык к советской прессе, особенно к «Правде», регулярно слушает московское радио. По поводу своей дочери мой спутник заметил, что она вообще больше русская, чем венгерка, как по воспитанию, так и по языку. Сам Надь по-русски говорил совершенно свободно, без всякого акцента. В машине он ненавязчиво обронил несколько фраз о том, что не мыслит Венгрию без тесного союза с Советским государством, дал понять, что лучше его кандидатуры Москва не найдёт, что с ситуацией в стране только он в состоянии справиться.
Как мне рассказывали, беседа Микояна с Надем носила характер глубокого зондажа и завершилась обоюдным выводом о целесообразности взаимного сотрудничества. Но, как отмечали венгерские друзья, Надь часто говорил одно, а делал совсем другое»[63].
К личности этой, как считал Крючков, «роковой для Венгрии фигуры» мы ещё вернёмся. А сейчас — несколько слов о том, в какой обстановке приходилось работать сотрудникам посольства, которое оказалось, по существу, на осадном положении. Сначала — об одном эпизоде, о котором рассказал автору В. Н. Казимиров. В городе шла перестрелка, когда Андропов проводил планёрку. Неожиданно оконные стёкла с треском прошила пуля. Все находившиеся в кабинете, согласно инструкции, попадали на пол (одного Андропова это не смутило — он оставался сидеть), и Казимиров увидел, что срикошетившая обо что-то пуля лежит прямо перед ним. Он не растерялся и быстро положил её в карман — на память. Долго хранил её у себя, а спустя 20 лет подарил её Юрию Владимировичу в его день рождения.
И Крючков, и Казимиров отмечали одну важную черту Андропова: он доверял молодым сотрудникам. Когда начались первые демонстрации, он сразу же собрал всех, кто знал венгерский, и провёл с ними совещание. Чувствовалось, что для Юрия Владимировича оно было нелёгким. Задача, которую поставил посол, заключалась в следующем: любыми путями собрать как можно больше информации о настроениях людей, митингующих на улицах. Андропов считал, что, если посольство хочет иметь полную и объективную картину, оно не может полагаться только на спецслужбы. Тем более что накануне событий были расхождения в оценках происходящего: разведка оценивала перспективу более оптимистично, чем посол, который заранее предупреждал Москву о возможности уличного сценария развития событий (подчеркнём, что о «соревновательности» или соперничестве в той обстановке и речи не было — все друг другу помогали). Дело было рискованное, но каждый понимал его важность.