Прежде всего Крючков отмечает, что в то время очень бурно и подолгу проходили заседания Политбюро и Секретариата ЦК КПСС (напомним, что это были первые годы правления Л. И. Брежнева и до застоя было ещё далеко). Речь на заседаниях руководящих органов партии шла не только о конкретных вопросах экономики, социальной политики, культуры и текущих делах. На них обсуждались и проблемы глобального, стратегического характера, связанные с перспективами развития советского общества.
Обычно сталкивались две основные позиции. Одну из них отражали сторонники постепенных, без крутых поворотов, перемен и преобразований, позволявших избежать нежелательных потрясений. Таких взглядов придерживался и Л. И. Брежнев. За путь более радикальных реформ выступал А. Н. Косыгин. По наблюдениям Крючкова, Алексей Николаевич, отстаивая свои идеи, проявлял редкостное упорство, не терпел возражений и на все замечания реагировал болезненно. Он вёл себя так, словно экономика — исключительно его вотчина, и этим настроил против себя многих руководителей партии.
Одним из оппонентов Косыгина был Андропов, который опасался, что предлагаемые предсовмина темпы осуществления реформ могут вызвать не только опасные последствия, но и приведут к размыванию основ социально-политического строя в СССР. Кроме того, Юрий Владимирович считал, что при разработке реформ не всегда в должной мере учитывались вопросы национальной безопасности.
Андропов — политик взвешенный, противник резких, необдуманных шагов. Крючков рассказывает о диалоге между Юрием Владимировичем и советским разведчиком Кимом Филби (англичанином по происхождению), состоявшемся в 1977 году. Речь между ними зашла о проблемах экономического развития СССР и об отношении к диссидентам. Андропов высказал тогда мысль о необходимости «кое-что подправить в нашем общественном развитии и прибавить темпов в социальных переменах». На что Филби заметил: «Я хотя и коммунист, но сторонник английского консерватизма в мышлении. Лучше не спешить». Андропов одобрительно рассмеялся: «Очень интересно!»
Разногласия между двумя влиятельными деятелями партии — Косыгиным и Андроповым — носили не только политический характер. В их отношениях присутствовала какая-то личная несовместимость, и стычки с Косыгиным действовали на Андропова просто удручающе[87].
Крючков пришёл к выводу, что назначение Андропова на пост председателя КГБ СССР в мае 1967 года (как и освобождение его от обязанностей секретаря ЦК по важнейшему направлению — связям с социалистическими странами) явилось в определённой мере уступкой Брежнева Косыгину. В то же время Леонид Ильич хорошо понимал, что на должность руководителя госбезопасности нужен сильный и одновременно лояльный к нему, верный руководитель, способный обеспечить и безопасность его деятельности, и должную работоспособность важнейшего рычага государственной власти, каким являлся КГБ. Не случайно Леонид Ильич все последующие годы, вплоть до самой своей смерти, уделял работе Комитета госбезопасности особое внимание, был хорошо информирован о положении дел в КГБ, всегда проявлял заботу о чекистах.