Я подошел ближе.
— Отойди от нее, сука, — сказал я, как Рипли в фильме «Чужой». Не хочу хвастаться, но эта чайка была большой и страшной. Она неохотно отпустила ногу птенца и улетела, издав обиженный крик. Мелкий забился в нору, и родитель долго и необычно доверчиво смотрел на меня блестящими глазами. Стая его товарищей кружила надо мной, роняя шлепки помета на мои кроссовки.
Вот тебе и благодарность, подумал я.
Острова Скеллиг (2): самый дорогой подарок
BMJ, 15 февраля 1997 г.
Несколько лет назад мы с хорошим другом поплыли на кораблике с ночевкой на острова Скеллиг, что недалеко от побережья Керри. У нас было на то две причины. Во-первых, хотелось посмотреть на огромные колонии тупиков и олуш, так как мы оба дети природы. Во-вторых, поскольку мы оба еще и чудные ребята, нам мечталось установить контакт с самими собой, и монастырь восьмого века на острове на краю света представлялся для этого лучшим местом. Он находился далеко на западе, где между нами и Америкой нет ничего, кроме тысяч и тысяч километров беспокойного океана.
С нами ездила маленькая дочь моего друга — девочка с серьезными ограничениями из-за церебрального паралича. Она не могла ни видеть, ни говорить, но кроме этого — никаких осложнений, и она была в центре внимания, поскольку стояла прямо, твердо и держалась уверенно, бросая вызов капризному раскачивающемуся кораблику. У нее было идеальное равновесие, а улыбка — ясная, как луч солнца.
— Ей нравится шум двигателей, как от них пульсирует палуба, ей приятны солнце, ветер и брызги на лице, — сказал мой друг.
— Откуда ты знаешь? — спросил я.
— Я знаю, — ответил он. — Просто знаю.
Вечером, сидя у костра, скрывшись меж разрушенных стен, над которыми болтался полумесяц, будто выброшенный бурей, под крики морских птиц и вой ветра, я вспомнил эти слова, и наш разговор перешел от женщин и скачек к самой опасной из всех тем — правде.
Я спросил друга, где он нашел силы нести свой крест: постоянно видеть, что прекрасный ребенок, твой ребенок, столь многого лишен. Я сознательно дал волю своим внутренним демонам, ведь речь шла о том, чего я всегда стыдился. Сталкиваясь с такими детьми, я чувствую себя потерянным, беспомощным и стараюсь действовать, только когда могу предпринять что-то конкретное и посильное. «Я слишком занят, — говорю я себе. — Дел так много, а времени так мало».
Однако не так просто взять и оставить где-то чувство вины. Я повсюду таскаю его с собой. Но как моему другу удавалось выносить подобное ежечасно, ежедневно, год за годом, не имея ни малейшего шанса увидеть дочь в другом состоянии?