— Она — мой самый драгоценный дар, — ответил он. — Каждый день я беру ее на руки, обнимаю, щекочу и слышу ее смех, похожий на звон колокольчиков морозным утром. И час за часом, день за днем, год за годом я буду делать все это, потому что это истинный дар, за который она не требует ничего взамен, он бесценен и стоит любого тяжкого бремени. Она не лукавит, не замыкается в себе, но позволяет мне ее любить.
Примечание: посвящается моему покойному другу Майклу Корри.
Есть ли польза от коварного врача
BMJ, 10 мая 2003 г.
Моя родная деревня Ростревор появилась еще в дохристианские времена, и клан Фарреллов жил здесь все это время — дикий народ, древний, как помет мамонта. Для нас старые добрые времена означают охоту и собирательство, а не разгуливание в поддельных викторианских костюмах. Предки Фарреллов владели всей землей, пока ее не украли у нас друиды.
Наша страсть — гэльский футбол. Мой сын Джек сейчас носит ту же красно-черную форму, что и его отец, и отец его отца до него, а я — один из кураторов команды. Куратор был советником Телемаха во время подозрительно затянувшегося возвращения Одиссея из Трои. Уверен, что если бы глубокомысленный Гомер предвидел, как имя куратора будет звучать от горстки полных лысеющих мужчин, бегающих туда-сюда вдоль боковой линии в вызывающей розовой лайкре, он был бы очарован и восхищен.
Зона ответственности командного врача огромна. Конечно, я лечу травмы, консультирую по вопросам физической подготовки и т. д. Но когда на карту поставлена честь команды, клятва Гиппократа — сущий пустяк.
В прошлом году мы дошли до финала округа. В тот знаменательный день я заранее представился судье, заверив его, что при необходимости готов оказывать посильную медицинскую помощь обеим сторонам. Таким образом я остался честным в мелочах, но довел дело до предательства с более глубокими последствиями. Это оказалось разумным вложением средств.
Ростревор был на два очка впереди, до конца оставалось всего несколько минут, когда один из близнецов Мэги (до сих пор никак не научусь их различать) получил случайный пинок в ухо и упал. В неотложной медицине каждая секунда на счету, и я рванул на поле под охи и вздохи толпы.
Метнувшись молнией, я подоспел как раз вовремя, прежде чем сопляк успел встать, а потом толкнул его на землю тяжелой рукой, другой накладывая повязку Роберта Джонса[132] (непростой выбор и коварное решение).
Осознавая тонкую грань между тем, чтобы безопасно потянуть время, и гневом судьи, который мог заподозрить неладное, я тщательно все рассчитал. Рывком завязал последний узел — и через несколько секунд прозвучал финальный свисток. Другие кураторы рванули вперед и подняли меня на плечи, мы пили кровь наших врагов и ликовали под плач их женщин