— Некоторые ублюдки даже пытались меня отравить, — вмешался Гален[141].
— А для вас выписывать подслащенную сахаром воду — это подделка и обман. Кокрейновский обзор использования противокашлевых средств пациентами с острым кашлем показал, что относительно продолжительности кашля явной пользы нет.
— Это довольно сильное утверждение, — сказал я, — особенно для того, кто осваивал анатомию, вскрывая обезьян.
— Это правда, любитель обезьян, — отозвался Везалий[142]. — Вы предположили, что межжелудочковая перегородка проницаема, и отодвинули науку анатомии на тысячу лет назад.
— Эй вы, — возмутился Гален, — мне просто не дали использовать гладиаторов. Я попробовал один раз, а потом началось: «Я — Спартак!» — и прочее дерьмо.
К этому времени я уже чувствовал себя главным на новостном канале Fox News, и меня тошнило от всей этой типа науки. Отрицание изменения климата, креационизм — наконец-то я понял, как привлекательна простота.
Наука слишком противоречива и запутанна, фантазировать безопаснее.
— Нет ничего постыдного в смятении, парень, — сказал старый добрый Боунз Мак-Кой, — Иногда правильного не существует вовсе, есть только наименее неправильное — оно и будет настоящим лекарством.
— Запомни, — встрял Ван Хельсинг, — мощный удар в сердце.
— Вы же не всерьез это говорите? — запротестовал я.
— Я серьезно, — сказал Румак. — И не называй меня Ширли.
Первый известный случай детского ожирения
BMJ, 18 марта 2013 г.
Найти Пряничный домик было непросто. Я спросил дорогу у угрюмой молодой девушки в красном капюшоне.
— Проваливай, — сказала она, — я уже взрослая для подобных шуток. Или для тебя это слишком тонко?
Я призвал великого бога Пана. Он поправлял набедренную повязку, которую откровенно и впечатляюще перекосило.
— Извини, не могу остаться, — ухмыльнулся он. — Только что звонила лесная нимфа, сечешь?
В конце концов я отыскал домик, ведомый странным покалыванием в пальцах[143] и GPS. Реальность взяла отпуск — творила какие-то непотребства с законами физики. От входной двери пахло пряниками, а в саду я заметил множество разноцветных грибов, и во всех были крошечные дверцы и окошечки.
Я подергал дверную ручку, сделанную из шоколада, и не смог ее повернуть.
— Даже в волшебной стране должны быть свои законы, — сказал Гилберт Честертон, к чему он же мог бы добавить: «И она тоже не застрахована от дрянных мастеров». Я протиснулся внутрь, наступив на невнимательного эльфа. С пряничной двери посыпались крошки, и мои ноги неприятно прилипли к зефирному полу.
Здесь все было как в обычном пряничном домике: древняя старуха, кухонная мебель, пара гоблинов, лапающих белку, — за исключением дорогого телевизора с плоским экраном и подключенными платными каналами.