Но из этого опыта я выяснил, что знание — сила, и несколько лет спустя стал старшим семейным врачом (ну, на самом деле исполняющим обязанности ординатором) в палате для детей с особыми потребностями, когда было доставлено это новомодное современное устройство.
Я был единственным врачом, оказавшимся там на тот момент, поэтому представитель компании показал мне, как пользоваться аппаратом, и я ревниво оберегал эту информацию, став фактически экспертом. Мой авторитет у местных взлетел, как ракета: из самого низкого положения в иерархии я был запущен в стратосферу и проходил по больнице, как пухлый, преждевременно лысеющий колосс.
Не было дня, чтобы меня не преследовал срочный вызов, потому что машина показывала что-то ужасное. Обычно это было что-то до смешного простое, но ради своей репутации я всегда устраивал для своих зрителей настоящее театральное шоу: делал задумчивое выражение лица, хмурил брови, вертел ручки и нажимал кнопки, как будто расщеплял атомы.
В качестве бонуса я обычно бросал фразу, замаскированную критику в адрес своих коллег. Ничего слишком откровенного, просто тихонько стучал — тук-тук, — поднимал бровь и иногда говорил: «Хотите сказать, что они его не откалибровали?» В те дни унижение других младших врачей было важным компонентом карьерного роста. Какое же удовольствие!
Когда аудитория была достаточно доверчивой, что случалось довольно часто, я отпускал несколько загадочных замечаний о насыщении кислородом или уровне CO>2.
Как ни странно, чем старше аудитория, тем легче продать подобный бред. Врачи были милыми стариканами, они хотели как лучше, благослови их Господь, но научный прогресс совершенно сбивал их с толку.
— Когда вы видите мигающий красный огонек, — терпеливо объяснял я (потому что меня всегда учили ублажать стариков), — это означает, что машина включена.
— Чудесно, — говорил старый Бонзо, озадаченно почесывая лохматую голову.
Кроме того, у меня появился блестящий предлог уклониться от работы. Когда шел поток пациентов, все остальные трудились как пчелки. Я же сидел у аппарата, крутил ручки и с дотошностью судьи проверял распечатки.
В последний день надо было выбрать преемника. Я сразу заметил этого парня, угрюмо жевавшего жвачку на задах аудитории.
«Вот, пожалуй, тот самый чувак, — подумал я. — Повышение ему не повредит».
— Используй этот дар с умом, кузнечик, — напутствовал я его.