На нас, самых образцовых семейных врачей, трудно произвести впечатление, но это было очень гламурное событие. Аудитория состояла из маркетологов и медийщиков (то есть еще более говорливых и поверхностных людей, чем я). Здесь собрались ухоженные и стильные женщины, холеные гладко выбритые молодые мужчины и изысканные пожилые. Мне казалось, что я находился в помещении с тысячью представителей фармкомпаний.
Когда Джоанна Ламли[122] зачитывала номинации, каждая вызывала бурю эмоций толпы сторонников — за исключением меня, конечно. Хотя дама, сидящая рядом со мной, довольно нерешительно воскликнула: «Уи-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и!»
В любом случае я победил. Остановившись только для того, чтобы грациозно помахать двумя пальцами проигравшим, пока их вялые аплодисменты звучали как музыка для моих ушей, я пересек переполненный зал и направился к сцене.
Это был огромный зал в большом отеле, и пока я добрался до сцены, Джоанна заметно постарела.
— Поздравляю, — сказала она, поглаживая лацканы моего дешевого, взятого напрокат смокинга, — Не хотите пропустить пару кружек пива после шоу?
— Прошу прощения, мадам, — сказал я ошарашенно, чувствуя себя оскорбленным, — я врач, разве вы не знаете?
— О-о-о, — сказала она, явно впечатлившись. — Врач, да еще невероятно блестящий писатель, удостоенный наград; и такой красивый, мне так нравится, как ваша потная лысина блестит от света прожекторов.
Я схватил микрофон:
— Спасибо, вы замечательная публика, все, кто сомневался, могут поцеловать меня в задницу…
— Выход вон там, — сказала Джоанна с настоящим профессионализмом, пытаясь вырвать у меня микрофон. Однако я не слышал ее (был слишком увлечен овациями в свою честь). Пробил мой час, час жестокости и сладости, и я боролся за него. Она пыталась удалить меня со сцены, а публика кричала, улюлюкала и бросала монеты. Джоанна вытолкнула меня в заднюю дверь, а затем в сад.
Под звездами и взглядами ночных эльфов, сидящих на небе, я вдыхал ее чарующий аромат и любовался сказочной красотой. Она тихонько подула мне на ухо и прошептала низким, волнующим голосом с едва заметной хрипотцой: «У меня ужасно болит горло, можно мне антибиотики?»
Слава коровам
BMJ, 27 января 2010 г.
Я не люблю охоту, не считаю ее развлечением. Отберите ружья у деревенщины, говорю я. Если бы Сара Пэйлин надела пару рогов и встретилась нос к носу с лосем, меня бы это вполне устроило.
Но нацепите рога и направьте их на корову — и та просто посмотрит на вас с жалостью. Должно быть, коровы не очень умны. Очевидно, что у них даже нет религии. Они слишком примитивны, чтобы понять, что в небе есть какой-то умный парень, который все сделал, а затем ввел несколько произвольных правил вроде тех, чтобы есть рыбу по пятницам и забивать гомосексуалов камнями как мерзость. Поэтому коровы никогда не спешат. Они перемещаются в своем собственном темпе с достоинством члена местного городского совета. У них нет важных встреч, нет амбиций стать членами клуба за миллион долларов и купить дом в Португалии.