Я потерпел много поражений и пережил немало унижений, но все еще существую, мои доспехи окрепли за долгие горькие годы, и удары злодейки-судьбы меня не беспокоят, а хладнокровие — добродетель для врача общей практики. Ведь ни одну человеческую проблему нельзя считать настолько тривиальной и смешной, чтобы ее нельзя было свалить на нас.
Даже Гомер согласен со мной, так что я лениво размышлял о рае для терапевта (интересные случаи, благодарные пациенты, никакой работы в выходные и праздники, длинные перерывы на кофе, пончики с джемом), когда вошла миссис О’Тул. Моя броня на мгновение ослабла, и, как любой хищник, пациентка почувствовала мою уязвимость.
— Эта дыра в озоновом слое — ну знаете, в Арктике… — начала она.
Я вздохнул про себя: «Думаете туда переехать?»
— …она меня очень беспокоит, — последовало продолжение.
— Мы в Ирландии, — сказал я. — Нам это грозит всего лишь более обильными дождями.
— А потом глобальное потепление и наводнения, — не унималась миссис О’Тул.
— Вы живете неподалеку от гор, — напомнил я, и мои инстинкты врача ненадолго дали о себе знать. Уверенность — это терапевтический метод, иногда только он и есть в нашем распоряжении.
— А нефть? Что мы будем делать, когда кончится нефть и все такое?
— А в Арктике вообще-то должно быть очень неплохо, — предположил я.
Мои фанатичные друзья
BMJ, 16 декабря 1995 г.
Одна из величайших радостей и одновременно одна из величайших печалей работы врача — множество друзей, которых мы находим, и множество друзей, которых мы теряем. Благодаря своей работе мы выстраиваем очень глубокие связи. Мы молоды, напряжены до предела, проводим вместе много времени, бок о бок засиживаемся до поздней ночи, узнаем друг друга такими, какие мы есть на самом деле. Мы делимся друг с другом надеждами и мечтами, страхами и неуверенностью — это так же естественно, как выживать. Военное положение — неподходящее время для недоговорок и прелюдий, и, презираемые всеми остальными, мы должны были держаться вместе, чтобы выстоять.
И потом, характер работы означал, что через полгода мы будем двигаться дальше. Какое-то время мы оставались на связи. Иногда встречались пропустить по паре кружек пива и говорили о старых добрых временах. Ностальгия притупляла воспоминания об усталости и унижении. Затем время и расстояние брали свое, мы завязывали новые дружеские отношения в новых окопах, новые люди занимали место старых.
В колледже у меня были друзья, с которыми мы каждую неделю учились играть в покер, а также исправно пропускали лекции и посещали спортклубы и ипподромы по всей Ирландии. «Волшебный дом», «Панчестаун», «Килбегган» — эти названия до сих пор дивной музыкой слетают с моего языка, а на глазах набухает слезинка, благоухающая дешевым виски и сигарами, и я ощущаю шелковистую текстуру разорванных букмекерских книжек. Ах, тот незабываемый день, когда потенциальный обладатель джекпота Пэтси упал у финального заграждения! Выражение его лица напоминало одну из тех греческих пьес, где все умирают, и он не особенно любезно принимал наши многочисленные соболезнования. Как заметил Ларошфуко, «в несчастье друзей есть что-то не совсем неприятное».